Толкин русскими глазами

Драконы воруют золото и драгоценности, знаете ли, у людей, у эльфов, у гномов, словом, везде, где найдут, и стерегут награбленное всю жизнь (а живут драконы практически вечно, если только их не убьют), но никогда не насладятся даже медным перстеньком. По правде говоря, они с трудом способны отличить хорошую работу от скверной, хотя обычно неплохо осведомлены о текущей рыночной стоимости вещей. А сами создать не способны ровно ничего, даже не могут укрепить какую-нибудь разболтавшуюся чешуйку в своей броне (H.35).

Все переводчики относительно успешно справились с первым предложением ториновского описания, но со второй его частью — "но никогда не насладятся даже медным перстеньком" — многим пришлось помучиться. Часть проблем здесь вызвана тем, что прямой перевод на русский фразы "enjoy a brass ring of it" имеет достаточно сильный сексуальный подтекст. Использование уменьшительной формы колечко в контексте глагола насладиться порождает сходство с физическим актом, который пьяный солдат в американской казарме нецензурно послал бы совершить с "летающим doughnut-ом81" того, кто наступил ему на ногу. Стилистический маркер в русской фразе, однако, менее грубый. Неудивительно поэтому, что все переводчики стремились избежать употребления этого словосочетания. Королев попросту опустил его. Трое (Грузберг, ВАМ и Рахманова) выстроили свои варианты на глаголе использовать. Грузберг в этом отношении был лучшим, поскольку сохранил "медное колечко", в то время как остальные отказались и от него: "и никогда даже медным колечком не попользуются" (Гр Х.26).

Вариант Бобырь подразумевает похожий смысл: "и никогда не тратят ни медного колечка из нее" (Б Х1994.29). Анонимный переводчик написал, что "они не поступятся ни медным колечком". Все эти версии вполне соответствуют истине, как выясняется позже, когда Бильбо крадет из груды сокровищ82 "большую чашу с двумя ручками". "Драконы не умеют найти практического применения своему богатству, но они, как правило, знают в нем каждую мелочь, особенно если подолгу им владеют. Смауг не был исключением" (Н.207). Ни один из этих переводов, однако, не указывает на смысл, который попытался выразить Толкин.

Эта фраза — отправная точка для первой части следующего предложения: "По правде говоря, они с трудом способны отличить хорошую работу от скверной, хотя обычно неплохо осведомлены о текущей рыночной стоимости вещей". Отсюда становится ясно, что, говоря "(enjoy", Торин имеет в виду эстетическое наслаждение от созерцания искусно сделанной чаши или блюда, что вполне в духе гномов. Только Уманский и Каменкович правильно перевели эту фразу. Согласно многословно изящной версии Каменкович, они "не способные понять всей их бесценной красоты" (Км Х.29). Уманский был более прямолинеен: "они не умеют по-настоящему наслаждаться своими сокровищами" (УХ.25). У Яхнина была иная версия. Его Торин сказал, что драконы интересовались только золотом и драгоценностями, "а на какое-нибудь медное колечко, будь оно выковано самым чудесным мастером, и внимания не обращали" (Я Х.35).

К сожалению, успех Каменкович в этой фразе был испорчен переводом второй части следующего предложения: "хотя обычно неплохо осведомлены о текущей рыночной стоимости вещей". Она использовала неверный тон для текста рассказчика. Ее версия носит разговорный характер: "хотя прекрасно знают, что почем". Эта фраза не выдерживает конкуренции с грузберговской "хотя обычно имеют неплохое представление о текущей рыночной стоимости". В перевод Грузберга под редакцией Черняка были внесены лишь некоторые стилистические изменения (Гр Х.26).

У всех остальных переводчиков, кроме Рахмановой, Королева и Яхнина, были приемлемые формулировки "рыночной стоимости" в этих фразах, но носителю английского больше всего нравится вариант Грузберга. Рахманова и Королев целиком опустили обе фразы. Яхнин переделал их, несколько изменив повествование.

Этот же эпизод в пересказе Королева демонстрирует, насколько он хороший рассказчик. Повествование изобилует интересными образами, но все философские рассуждения Толкина в нем пропущены.

Ведь драконы — большие охотники до чужих сокровищ, им бы каждый день кого-нибудь грабить, эльфов, людей, гномов — все одно. И ведь тащат без разбору, что под лапу подвернется, и доспех изукрашенный, и кувшины медные, лишь бы захапать. А сами ничего толком не умеют — ни даже прореху крохотную в собственной чешуе залатать; правда, цену добыче ведают. Поживу они сгребают в кучу, залегают на ней и стерегут ее до конца своих дней. Век же драконий, знаете ли, еще как долог: коли дракона прежде не убьют, он всех переживет (…) (Кр Х.35–36).