Только демон ночью (Часть 3)

Мама окончила Университет, я поступил на работу. Жизнь наладилась, пошла более устроенно, спокойно... но .... Эрдель умер... До самого последнего дня он не проронив ни стона, ни разу не выказав страдания, словно ангел-хранитель защищал своих любимых от бед, встречая по вечерам радостным, захлёбывающимся от неизбывного счастья лаем. Умер стараясь не причинять хлопот и неприятностей, просто упал однажды зимой на утренней прогулке и больше не поднялся. ... Умер...

Иногда я по-прежнему вижу его темный силуэт в полосе лунного света на излюбленном месте посредине ковра, с гордо поднятой головой и треугольничками настороженных ушей, слышу осторожные шаги по лестнице вовремя сторожевого ночного обхода...

.....

Поезд дернулся и остановился, динамик объявил станцию. Надо выходить. Вот и прошла перед глазами жизнь. Какими словами смогу рассказать это отцу?

Нет, раньше прильну к нему, поддержу усталого, приведу домой... Разговоры потом... Еще будет время и для них...

Вагонные двери разъехались в стороны и я выскочил на поднятую над землей платформу. Быстрее вниз, по лестнице, а затем, не ожидая автобуса, по заставленной старыми доходными домами улице. Мимо парка с чахлым кустарником и потрескавшимся, с провисшей сеткой теннисным кортом.

Тяжелая, черная незапертая дверь с потемневшей латунной ручкой. Добежал. ... Последние шаги. ... Как бьется сердце.

Спускаюсь вниз по выщербленным, когда-то мраморным, ступенькам, с надеждой жму кнопку звонка, затем отчаянно дергаю на всякий случай ручку двери. Пусто. Опоздал...

35. Последняя глава.

Ах, зеркало, зеркало, нет от тебя покоя, опять задерживаешь меня, вновь замутилась поверхность и поплыли неясные образы. Выпятилась из мутного пятна фигура квартирного замполита, хитрый глаз под козырьком полевой фуражки шустро проскочил по стенам полуподвала беглым взглядом, враз оценил, расплылся, перелился, заново сформировался в самогонно-книжного партайгенносе, тот в следующего... Напыжился, насупил брови, покрутил носом, словно принюхиваясь к несвежим ароматам...

- Непорядок. Слюни интеллегентские. Сопли. Ану, возьми себя в руки, товарищ майор. Подойди к делу с классовых позиций, по-партийному... Ну угрохал сотню империалистических гадов - так туда им и дорога. Отомстил за себя, за нас. Женщины? Дети? Не сумлкевайся, не наши это женщины, не наши и дети. ... Враги... Верной дорогой пошел, товариш!

Сощурился ехидно, прижмурил глаз и спросил внятно, по-деловому. - Хоть куш-то приличный урвал? Дело того стоило... - И исчез, пропал, словно и не существовало их всех никогда.

А в зеркале уже отец с отчимом. Плечом к плечу, оба в парадке, с кортиками, в орденах и медалях.

- Не для того я тебя родил.... - Сказал грустно отец.

- Зря ростил тебя. - Отрубил отчим.

Повернулись кругом, ушли, а следом за ними мать, вся в черном, сгорбившаяся, так и не оглянулась, ни слова не произнесла.

Только не долго пустовало зеркало. Зашлепали, задвигались над золотым зубом губы покойничка Пола

- Брось, майор, все путем, все ништяк, братан. Ну гробанул лохов, киданул чучмеков. Ни хрена! Бизнес есть бизнес! Затот теперь при бабках, а это все упрощает... - Ощерился осколками размозженных десен. - Шустрый ты малый, майор, не оценил я тебя... - Исчез.

- Ты потерял меня навсегда, лейтенант, - Вероника растаяла словно облачко.

- Милый, да ты крутой! Теперь настало наше время... Я пожалуй возьму тебя в долю - Объявилась вдова Пола.

- Проще, проще. Все тихо, братан, все спокойно... Линяй к нам... Вали... Канай... Сваливай! Капуста! Зелень! Баксы! Вот главное в жизни! ... - Орут, заполонили все пространство, рвут в клочья мысли местные деловые, московские, харьковские....

Хватит! Удар по зеркалу рукояткой пистолета враз, вдребезги, оборвал видение, в дребедень, в стекляную пыль обратил проклятый прямоугольник, оставив на стене лишь пустую фанерную рамку. Нет в ней никого никогда не бывало. Всё. Точка. ***

Наверху, со стороны улицы, раздались торопливые незнакомые шаги по лестнице ведущей вниз, в старый загаженный людьми и крысами бейсмант. Тревожно зазвучали в самый неподходящий момент когда пистолет уже вычищен, собран и ритуал прощания с прожитым завершен.

Созревшая личинка зла до тла выжрала нежную плоть человеческой души и разрывала в последнем усилии хрупкую внешнюю оболочку.

Хорошо смазанный затвор передернут, патрон дослан в патронник. Предохранитель снят и пружина готова кинуть ударник в короткий бешенный рывок, вбить в желтеющую шляпку капсуля, воспламенить содержимое добродушного желтенького грибочка-маслючка, выталкнуть струей раскаленных газов тупую безмозглую головку из канала тесного ствола в мгновенный, бесшабашный, неуправляемый и неудержимый полет.

Звонок разорвал напряженную тишину, громыхнул под черепом, ударил по напряженным нервам. Раз, другой, третий.... Открыть? Застрелить? Затаиться?

Ухватился потными пальцами за край стола, сцепил зубы, затаил дыхание, замер словно мышь...