Только для личного ознакомления

Чтобы добраться от причала в Альберони, находившегося на ближнем к Венеции побережье полуострова Лидо, до пляжа Альберони на берегу Адриатического моря, надо было всего лишь пересечь пыльный перевал с километр длиной. Эта оконечность знаменитого полуострова — довольно странная пустынная местность. Всего в километре отсюда среди старых, с потрескавшейся краской домиков и многоквартирных домов, построенных давно уже обанкротившимися архитекторами, начинали появляться новые роскошные виллы, а здесь не было ничего, кроме крохотной рыбацкой деревушки Альберони, санатория для студентов, древнего экспериментального комплекса итальянских военно-морских сил и нескольких массивных, покрывшихся вдоль основания водорослями брустверов времен последней войны. В самом центре этой “ничейной” земли находится залив Лидо, разбитый на протоки останками древних фортификационных сооружений. Хотя немногие любители приезжают в Венецию, чтобы поиграть в гольф, тем не менее крупные отели все еще не отказались от мысли продать расположенное здесь поле для гольфа, где изредка резвились их снобы-постояльцы. Поле это было окружено высоким забором из проволочной сетки с угрожающими надписями “Прохода нет” и “Ходить запрещается”, как будто здесь находилось что-то архисекретное и таинственное. Пространство за забором, представлявшее собой нагромождение кустарников и песчаных дюн, еще даже не было очищено от мин, и кое-где рядом с проржавевшей колючей проволокой торчали таблички с надписью “Осторожно — мины!” и с грубо намалеванными черепами и костями. В целом это место выглядело странным и неуютным, особенно резко контрастируя со взбалмошным, карнавальным миром Венеции, находившейся всего лишь в нескольких километрах отсюда: меньше часа пароходиком, курсировавшим через лагуны.

К тому времени, как Бонд, пройдя километр, добрался до пляжа, он слегка вспотел и поэтому остановился передохнуть в тени акаций, окаймлявших пыльную дорогу. Чуть дальше, прямо перед ним, стояла деревянная покосившаяся арка, на которой поблекшей синей краской было написано: “Пляж Альберони”. За ней виднелись ряды обветшавших деревянных кабинок, сотни ярдов песчаного пляжа, а дальше — спокойная зеркальная поверхность моря. Внешне могло показаться, что на пляже никого нет, но, когда Бонд миновал арку, он услышал, как где-то неподалеку едва слышно играла неаполитанская музыка. Радио. Звуки его доносились из домика-развалюхи, на котором висели щиты с рекламой кока-колы и местных итальянских прохладительных напитков. У стен стояли пустые шезлонги, два педальных катамарана и лежал полунадутый детский плавательный матрас. Все это выглядело настолько запущенным, что вряд ли пользовалось спросом даже в пик туристического сезона. Бонд сошел с деревянного тротуарчика на мягкий выгоревший песок, обойдя домик, направился на пляж и остановился у самой кромки воды. Налево уходил, исчезая в дымке, в сторону Лидо широкий пустой песчаный пляж. Направо пляж тянулся примерно на милю и упирался в волнорез на оконечности полуострова. На волнорезе через равные интервалы стояли ветхие мостки для рыболовов За спиной Бонда пляж переходил в песчаные дюны, на верхушках которых стоял проволочный забор, огораживающий поле для гольфа. У подножия одной из дюн, примерно в пятистах ярдах от того места, где стоял Бонд, сверкал под лучами солнца желтый зонтик шезлонга. Бонд направился к нему.

— Ой!

Она быстро натянула верх черного купальника, когда в поле ее зрения неожиданно появился Бонд. Тень от зонтика закрывала только ее лицо, а тело — цвета густых сливок — нежилось под лучами солнца.

Едва приоткрыв глаза, она сказала:

— Вы пришли на пять минут раньше. К тому же я просила постучать...

Бонд сел рядом с ней на песок, укрывшись в тени зонтика. Он достал платок и вытер лицо.

— Похоже, вам удалось найти единственную пальму в этом пустынном месте. Поэтому я и не могу отказать себе в желании укрыться под ней. Чертовски странное место для встречи вы выбрали, однако.

Она рассмеялась.

— Я — как Грета Гарбо: люблю пребывать в одиночестве.

— Мы — в одиночестве? Она наконец открыла глаза.

— А почему бы и нет? Или вы думаете, что я привела с собой телохранителя?

— Ну, если вы считаете, что все мужчины — свиньи...

— Ах, да. Но вы — воспитанная свинья. — Она хихикнула. — Свинья-джентльмен. Впрочем, сейчас слишком жарко, чтобы обсуждать сей вопрос. К тому же у нас ведь деловое свидание, не так ли? Я должна рассказать вам всякие страшные истории про наркотики, а вы за это презентуете мне бриллиантовую брошь. От Ван Клифа. Или вы передумали?

— Нет. Все именно так и есть. С чего же мы начнем?

— Задавайте вопросы. Что бы вы хотели узнать? Она села, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Выражение лица утратило кокетливость, стало внимательным, даже чуть-чуть осторожным.

Бонд уловил эту перемену и, наблюдая за выражением ее лица, нарочито небрежно сказал: