Только для мужчин

Улица и в самом деле хорошо освещена. И совершенно безлюдна. Мы пересекаем ее и идем вдоль тротуара к остановке. Здесь несколько темней и все так же пусто. Так что я почти не удивляюсь, когда перед нами вдруг вырастают трое – они перекрывают нам путь и замирают в угрожающих позах.

– А «жиллет», пожалуй, не пустое обещание, – шепчу я.

– Прирежут меня? – спрашивает Лиза спокойно.

– Стоило бы, – тихо бросаю я. – Справитесь хоть с одним?

– С двумя, – бодро заявляет она. – Я из них фарш сделаю. Вы держите того, верзилу.

– Не горячитесь, – советую я.

Лиза застыла в героической позе Орлеанской девы, слегка расставив ноги, зажав в кулаке пилку для ногтей.

– Первому, кто подойдет, я проткну горло! – объявляет она, вся охваченная жаждой боя.

– А как насчет второго? – спрашивает красавец и, показав что-то блестящее, делает шаг вперед.

Остальные тоже приближаются к нам на шаг. Потом еще на шаг. Словом, дистанция сокращается.

Мое внимание сосредоточено главным образом на красавце в лиловом костюме. С учетом его роста. И с учетом «жиллета». Садануть бы его в самое уязвимое место, не то – мир праху твоему, дорогой товарищ!… Ключ от входной двери – мое единственное оружие. Когда приходится защищаться обыкновенным ключом, а в качестве союзника выступает женщина, перспектива самая что ни на есть безрадостная, так что я решаю воспользоваться единственным своим реальным преимуществом – нанести удар первым. Я стою неподвижно, словно парализованный страхом, но вдруг стремительно бросаюсь вперед, на того, что посередине, головой целясь ему в живот, но все мои помыслы устремлены вправо, и в тот момент, когда средний охвачен братской заботой о том, чтобы раскроить мне череп, я уклоняюсь от его удара и вонзаю кулак в пах красавца.

Вероятно, я не промахнулся – красавец, скорчившись клубком, уже лежит посреди тротуара. Вероятно – потому что для более детальных наблюдений нет времени, и, если я все же их веду, они носят скорее астрономический характер, ибо в глазах у меня внезапно вспыхивает множество ослепительных звезд.

– Да, крепко тебе врезали, – слышу я чей-то голос – глухой и невнятный, будто говорят в платок.

Я открываю глаза. Звезд не видно. А во мраке надо мной склонились двое – Лиза и мой университетский знакомый.

– Ничего, – бормочу я, хватаясь за темя и с трудом подавляя желание заорать благим матом.

«А эти где?» – собираюсь я спросить и замечаю, что их уже грузят в джип.

– Можешь идти? – спрашивает мой знакомый, помогая мне встать. – Идем, надо протокол составить. – Затем он оборачивается к Лизе и сухо добавляет: – Вы тоже.

Ну что ж, протокол, так протокол, однако бумага ничего не меняет.

Показания довольно противоречивы, и те трое хором твердят, будто я первый на них напал, они лишь оборонялись (что с формальной точки зрения, может быть, и верно, но далеко от истины). Хорошо хоть у моего знакомого достаточно данных обо мне – впрочем, и о троице тоже, так что история на этом и заканчивается.

Мы возвращаемся домой, время уже позднее, голова у меня раскалывается, да и Лиза не в блестящем состоянии – военный совет надо, конечно, отложить. Но прежде чем уйти в чулан, Лиза говорит:

– Вот уж не ожидала, что вы такой!…

– Какой? – спрашиваю я.

– Вы ведь всегда были сдержанным, даже инертным.

– Слюнтяем, хотите сказать? Что ж, спасибо на добром слове.

– Да вовсе не слюнтяем, но даже в гороскопе вашем сказано: инертный. А вы бросились на них первым!

– Это бывает – от страха, – отвечаю я. – И еще: «жиллет» в руках того красавца…

На следующее утро вопреки транквилизаторам, а может, и благодаря им моя голова находится в еще более плачевном состоянии. Я выхожу на улицу подышать свежим воздухом, но ноги сами несут меня к учреждению, где служит мой бывший однокашник. После бессонной ночи он тоже не в лучшей форме.

– Надо было еще в ресторане меня предупредить, раз такое дело, – замечает он, выслушивая мои объяснения. – Теперь вот пеняй на себя.

– Я тебя искал, но ты вдруг куда-то исчез.

– Никуда я не исчезал, я в холле сидел. Это ведь моя работа.

– В первую очередь надо, по-моему, Лазаря поприжать.

– Лазарь ничего не знает. И мы пока не будем его трогать.

– Мони тоже ничего не знает?

– Мони как сквозь землю провалился.

– Такого да не найти!…

– Всему свое время. Всякому овощу свой срок, верно? – И, видя, что я не разделяю его оптимизма, мои знакомый добавляет: – Давай-ка договоримся, Павлов: я не буду заниматься журналистикой, а ты оставь в покое хулиганов. Одним словом, не отбивай у меня хлеб.

– Но эта женщина все время живет под страхом…

– «Эта женщина» – совсем не та, за которую ты ее принимаешь, – холодно отчеканивает мой бывший однокашник. – Ты не ребенок, я не собираюсь тебя учить, но послушай дружеского совета: будь с нею осторожен.

– Что вы имеете против нее?

– Против нее – ничего, но предупредить тебя – мой долг.

– Ах, даже долг? Тогда говори все до конца.