Только для посвященных

– Все, что ты слышала – правда, – Глеб судорожно вдохнул, словно ему не хватало воздуха. – Ты обижалась, почему я не знакомил тебя с друзьями. Ты хорошая, чистая. Тебе нужно было держаться вдали от таких людей. И от меня тоже. Но я не смог признаться тебе. Я слабый. Не хотел тебя потерять…

Галя закрыла рот ладонью, совсем как ребенок, увидевший страшный мультик. Что он такое говорит? Разве мог ее Глеб, родной, любимый, хладнокровно убивать людей? Зачем? Зачем ему это? Он добрый, хороший, он не способен на преступление. Она жалобно всхлипнула:

– Ведь это неправда. Это не может быть правдой. Ты никого не убивал. Скажи, что не убивал! Иру сбил какой-то мерзавец. Зачем ты наговариваешь на себя? Зачем?

Глеб сжал пальцами переносицу и долго не отрывал руки. А когда посмотрел на жену, его взгляд был мутен и пуст.

– Знаешь… Тяжело любить человека, которого ты недостоин… Но я все равно любил… И буду любить, даже если ты меня не простишь… Я надеялся, что ты никогда не узнаешь, какой я на самом деле…

– Ты убил Иру? – Галя вскочила, опрокинув стул, и с ужасом уставилась на мужа. Казалось, она только в эту секунду начала все понимать.

– Макс не хотел ребенка, а она не согласилась на аборт. Мы планировали устроить выкидыш… Только выкидыш… Не собирались убивать ее, так вышло…

– Замолчи! Что ты говоришь? – закричала Галя. – У тебя бред!

– Не собирались убивать… Понимаешь, я был обязан Максу… Он спас Юрку… Понимаешь? Его почка спасла Юрку… А потом Лизкин муж… Она стерва, но я знаю, это она уговорила Макса… Черт… Сложно объяснить… Это началось в школе… Сперва было забавно… Мы чувствовали себя непобедимой командой… Глупые были…

Глеб говорил и говорил, без интонаций и пауз, короткими отрывистыми фразами. Его речь напоминала неестественную, механическую речь робота. Шли часы, недели, годы, а он продолжал свой страшный монолог, не делая попыток остановиться. Галю парализовало. Она мечтала закрыть уши, убежать, скрыться далеко-далеко, где ее никто никогда не найдет, но не могла пошевелиться. Тело отказывалось подчиняться. Собрав последние силы, она попыталась сделать шаг, но рухнула на пол.

Глеб кинулся к жене, она оттолкнула его:

– Не смей! Не смей прикасаться ко мне!

Вскочила на ноги и выбежала в прихожую. Считаные секунды Глеб соображал, что произошло, а затем бросился следом.

Консьержка второго подъезда дома девятнадцать по улице Борисовской, Ангелина Петровна, проснулась от громкого крика. Какая-то женщина голосила на весь подъезд. Ангелина Петровна поспешно накинула кофту и выглянула из каморки. Так и есть! Опять всему виной красавчик с пятнадцатого этажа. Что-то с ним явно неладно. То ведет себя вежливо, здоровается, то не обращает никакого внимания, словно консьержки и не существует вовсе. Сегодня ночью из-за него у пожилой женщины едва инфаркт не приключился. Она посмотрела в окошко, чтобы узнать, кто зашел в здание, и в ужасе отпрянула: лицо разбито, рубашка забрызгана кровью… Ангелина Петровна охнула, села на кушетку, держась за сердце. Так и не рискнула выйти на лестничную клетку. Успокоилась часа через два только. И тут нате!

Красавчик стоял у лифта, удерживая молодую девушку. Та вырывалась и кричала, требуя отпустить ее. Консьержка перекрестилась и бочком поднялась на площадку, готовая в любую секунду нырнуть обратно в каморку.

– Эй! Чего такое-то? Чего орете?

Девушка дернулась вперед, но парень преградил ей путь.

– Вызовите полицию! – выкрикнула она.

– Да чего такое происходит? – не поняла Ангелина Петровна. При близком рассмотрении выяснилось, что девушка – жена красавчика. Что за мода нынче пошла – выносить сор из избы. Раньше супруги ссорились дома, чтобы, не дай бог, никто из соседей не узнал. А теперь? Устраивают цирк принародно, смотри кто хочет!

– Да вызовите полицию, господи, неужели не понятно? – истерила девушка.

Ангелина Петровна насупилась:

– Знаете что? А ну выметайтесь отсюда оба! Перебудили весь дом! Последний стыд потеряли!

Парень воспользовался растерянностью жены и подхватил ее на руки. Зашел в лифт, продолжая удерживать сопротивляющуюся жертву, и нажал на кнопку пятнадцатого этажа. Консьержка осуждающе покачала головой:

– Налакались, поди. Срамота какая…

Галя не знала, сколько прошло времени – два часа или двое суток. Она лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и рыдала – то затихая, то захлебываясь. Глеб сидел рядом и что-то говорил, но она не слышала ни слова. В голове стучала единственная мысль: все эти годы она любила несуществующего человека. Все, все было ложью. Чувства, эмоции, надежды… Не осталось даже воспоминаний… Ведь прошлое – не что иное, как нелепая сказка, в которую свято верила глупая девочка. Сидела в первом ряду в зрительном зале и наивно полагала, что спектакль на сцене и есть настоящая жизнь. Но спектакль закончился, занавес опустился, и герои исчезли. Актеры сняли костюмы, смыли грим и превратились в незнакомых людей, чужих и далеких.