Только если ты захочешь

– Мадам, вы не пьете чай? – официант мгновенно вернул ее в «настоящую» жизнь. Она быстро набрала на телефоне текст:

«Иду, мой дорогой, не волнуйся. Мама»

Камилла схватила сумку и, лавируя между машинами, побежала к площади, где, наконец, спустилась в метро на девятую линию.

_{* * *}

Часы на фасаде Северного вокзала показывали 23.12; поезд из Лондона стоял на четвертом пути. Камилла не предупредила Стивена, но уехала из дома под предлогом, что ужинает с Сабиной и Амели. Она сидела в единственном открытом в этот час кафе лицом к лестнице, по которой спускались пассажиры, прибывшие международными поездами.

Через застекленное пространство второго этажа она увидела Стивена с рюкзаком на плече. Она смотрела, как он медленно спускается по лестнице; вот он поднял голову и увидел Камиллу, и его лицо озарилось. Он улыбался, счастливый от того, что вернулся в Париж к своей любимой.

Как она объявит ему, что их история закончится сегодня, на этом вокзале, что они больше не увидятся и что так будет лучше? Что одно счастье не восполняет потерю другого, каким бы волшебным оно ни было? Как она ему это скажет? Она еще не знала. Стивен подходил все ближе, а она не могла вымолвить ни слова.

Камилла встала; ее утомленное лицо выражало глубокую печаль, она едва осмелилась взглянуть на него.

Подойдя к ней, Стивен радостно сказал:

– Ты пришла меня встретить, как это приятно.

Он хотел ее обнять и только сейчас заметил, в каком она смятении. Никогда еще он не видел такого выражения глаз той, которую всегда любил. Он уронил рюкзак; они стояли лицом к лицу, в двух шагах друг от друга. Громкоговорители перечисляли правила техники безопасности, которые звучали в голове Камиллы бессмысленным набором звуков, пока она пыталась, но так и не могла произнести ни слова.

Стивен застыл, он как будто только что понял, что Камилла ускользает от него, становится снова той недоступной женщиной, которую он так страшился потерять.

Разлука и страдание – он испил их полную чашу; теперь ему придется жить с осознанием того, что надежды снова ее увидеть больше нет.

Стивен почувствовал, как подкашиваются ноги; он схватился за спинку стула и сел. Камилла по-прежнему молчала, не двигаясь с места.

Стивен провел по лицу руками и произнес сдавленным голосом:

– Ты… все решила.

– Да, – ответила она.

Ей хотелось в последний раз сжать его в объятиях, вдохнуть его запах, почувствовать его щетину на своей коже, провести рукой по его волосам, но она сопротивлялась этому желанию изо всех сил: ей нельзя было давать слабину.

– Думаю… это оказалось слишком трудно для тебя?

Она смогла только молча кивнуть.

Ему хотелось кричать от боли, плакать, разбить все, что было в пределах его досягаемости, но он ничего этого не сделал, он знал, что тогда Камилле будет еще труднее.

Уронив голову на руки, он заговорил:

– Боже мой, как я люблю тебя! Как я буду жить без тебя, зная, что ни через несколько часов, ни через несколько дней не услышу твой голос, не буду гладить твою кожу? Как мне теперь жить… – повторял он.

Стивен не мог видеть лицо Камиллы, видеть, как судорожно сжалось ее горло, сдерживая рыдание, как безостановочно текут слезы по ее щекам. Не в силах больше сдерживаться, она подошла к нему и обвила его голову руками. Он уткнулся лицом ей в грудь и обнял за талию. Они больше не говорили, только плакали; плакали, как дети, потерявшиеся в дюнах на берегу океана.

Они знали, что это их последнее объятие, больше не будет этого ощущения тепла другого.

Платформы были почти безлюдны, только запоздалые пассажиры и всегдашние бездомные немного оживляли огромное здание вокзала. На другом конце запустили уборочные машины, которые начали всасывать и сбрызгивать водой всё, что попадалось им на пути. Гул машин приближался, перекрывая приглушенные рыдания бывших любовников.

Они стояли так еще несколько минут и не произносили ни слова. Да и что могли они сказать друг другу? Никакие слова были не в силах смягчить боль Стивена и угрызения совести Камиллы.

Разорвав объятия, они еще мгновение держали друг друга за руки, но вот и они разжались и бессильно упали. Камилла в последний раз виновато улыбнулась Стивену, но он слишком любил ее, чтобы чувствовать гнев.

Каждый пошел в свою сторону, к своей прошлой жизни.

На следующий день Стивен снова откроет свои «зеленые лотки» и магазин «Слова и словесность», а Камилла, пусть и с меньшей энергией, снова будет защищать в суде очередного клиента.

Их по-прежнему будет разделять только мост Нотр-Дам на острове Сите.

Глава 17

Сердце под анестезией

Сердце под анестезией бьется медленно, ритмично и без сбоев, заставляя забыть о своем существовании. Оно слишком много страдало, чтобы ожить, и способно лишь контролировать выживание бесчувственного тела, лишенного желаний.

Утратив надежду, сердце избегает радости и грусти, погружаясь в долгую агонию жизненной рутины.

_{* * *}

– Папа, смотри, я хочу вот эту!

– Ну, слава богу, все-таки ты ее нашел! – со вздохом облегчения воскликнул Ришар.

– Йес! Это супер!