Только когда мы вдвоем

Это заставляет меня тихо рассмеяться. Я качаю головой и поднимаю руку, чтобы она поняла — я планирую потрогать её таким образом, а не переходить к главному. Пока что нет. Наш переход обратно к изначальной динамике переходит гладко — язык тела, зрительный контакт, понимание без слов.

Её груди полные и мягкие, так и молят о ласках моего рта. Я целую их, грубо посасываю соски, а ладонь опускаю ниже её талии и нахожу тёплую и гладкую кожу. Мои пальцы раскрывают невероятно шелковистую кожу, погружается сначала один палец, затем второй. Ладони Уиллы стискивают мои плечи. Она наваливается на меня, прижимается грудью, приоткрытый рот оказывается у моей шеи.

Мой большой палец находит её клитор и кружит медленными, лёгкими как перышко касаниями. Я чувствую каждый выдох горячего воздуха, дар её звуков, когда она опускает рот к моему более здоровому уху и хрипит. Ладонь Уиллы отрывается от моей руки и крепко обхватывает основание члена.

Я стону и запрокидываю голову, когда она сжимает хватку, а потом проводит вверх до головки. Её большой палец проходится по головке моего члена, и мне совершенно плевать, какой у меня вырывается звук. Рот Уиллы не отрывается от моего уха, и я впитываю все её отчаянные звуки. Её ладонь ощущается просто идеально, её движения достаточно медленные, чтобы мучить меня. Её бёдра начинают дрожать, дыхание делается отрывистым.

Мои бёдра покачиваются в её хватке. Я поворачиваю голову и нахожу её губы. Мы целуемся и дышим друг другом, изучая под струями воды… возясь и посмеиваясь, узнавая, какое касание сводит другого с ума. Я крепко прижимаю Уиллу к себе, не сводя с неё глаз, когда её бёдра вздрагивают, ногти впиваются в мою кожу.

Её веки трепещут, опускаются. Розовый румянец заливает её грудь, затем окрашивает щеки. Я вижу, как её полные губы говорят «Б-близко», и сильнее сгибаю пальцы, двигая ими внутри неё всё жёстче и быстрее. Отчаянный жар поднимается по моим ногам и обжигает основание позвоночника. Моё тело напряжено как взведённая пружина, и от её мягких маленьких ладошек на моём толстом члене у меня кружится голова. Уилла начинает дрожать, её глаза распахиваются, рот приоткрывается. Она кончает на моей руке, трясясь всем телом, и стонет мне в губы. Вид её оргазма доводит меня до предела. Один последний толчок в её тесный кулак, и вот я уже проливаюсь на её живот на протяжении маленькой вечности.

Уилла льнёт ко мне, пылко обвивая руками мою шею. Её губы прижимаются к моему уху, щекам, губам. Наши лбы соприкасаются, после чего она крадёт ещё один поцелуй напоследок. Она отстраняется, раскрасневшаяся и сногсшибательная, и её глаза озаряются дрожащей улыбкой. Затем её ладонь проходится перед её лицом, собирается в жесте «щепотки» и взмахивает в воздухе.

Теперь она знает значение этого жеста, и я невольно улыбаюсь в ответ.

«Прекрасно».

* * *

Я поддался и развёл огонь. Видя, что мы миновали переломный момент в душе, я подозреваю, что Уилла всё равно позволит мне несколько часов обнимать её в постели. Она растянулась на диване, уложила ноги на мои колени. Она шевелит пальчиками на ногах, пока я вожу пальцами по подъёму её ступней.

— Давай сыграем в игру, — говорю я ей.

Уилла отводит взгляд от огня и поворачивается лицом ко мне.

— В игру?

Я киваю.

— Называется «заполни пробелы».

— Заполни пробелы в чём?

— В твоей жизни, — её нога начинает ускользать, но я хватаю её. — Уилла.

Её глаза мрачнеют, предвещая злость.

— Что?

— Поговори со мной. Что тебя расстраивает в этом?

Она вздыхает и роняет голову обратно на подлокотник дивана.

— Мне не нравится говорить о себе.

— Да, но когда дети станут старше, кто им объяснит, почему мама всегда странно реагирует на корн-доги, непростые разговоры и медведей гризли?

— Так, нет у меня странной реакции на корн-доги. Они просто мерзкие. А медведи гризли — пусть они и якобы вымерли в штате Калифорния — всё равно ужасают.

— А непростые разговоры?

Уилла хмурится.

— Далее я собиралась высказать претензии насчёт детей.

— Ты сказала, что тебе нужно время, и я дам тебе столько времени, сколько нужно, Солнце. Я буду ждать, пока ты не закончишь выигрывать олимпийское золото, а потом, когда ты готова, я хочу, чтобы у нас тут бегали злобные спиногрызы с неукротимыми волосами.

Уилла мрачнеет ещё сильнее.

— Это не тема для шуток.

— Целиком и полностью согласен, — я притягиваю её к себе на колени и принимаюсь массировать другую ступню.

— Райдер… — она трёт лицо. — Уф. Чувства. Разговоры.

Я прерываю массаж и похлопываю её по ступне, чтобы она посмотрела на меня.

— Маленькими шажками, ладно?

Маска Уиллы сползает. Она выглядит настолько напуганной, что мою грудь сжимает рефлекторное желание защитить. Я разминаю её пятку, затем принимаюсь массировать ахиллесово сухожилие. Её глаза закрываются, и она стонет.

— Где ты родилась? — спрашиваю я.

— Талса, — тихо отвечает она. — Ты?

Я улыбаюсь.

— Здесь.

Уилла резко вскидывает голову. Она встревоженно оглядывается по сторонам, словно следы травматических родов всё ещё виднеются где-то на деревянных полах.