Только когда мы вдвоем

Почему? Ответ всё громче и громче стучит во мне, и вот уже от правды сотрясаются мои кости, дрожит клетка, в которой я всё заперла. Потому что я лю…

— Солнце?

Его голос эхом доносится сверху. Ласковость и знакомость моего прозвища — это как тёплое одеялко ободрения, окружившее меня. Это звуковая версия его объятий, и сжимание этих больших рук пробуждает чувство, жившее во мне месяцами. Как будто находясь с Райдером Бергманом, я нахожусь в точности на своём месте.

— Что?

— Похоже, скоро будет дождь. Если я хочу надрать тебе задницу на поле, нам лучше поспешить.

Уверенность ужасающим грузом оседает в моей груди. Она опускается в живот и приземляется тяжёлым, крепким, неоспоримым фактом. Поверить не могу в то, что собираюсь сделать, и всё же я решительно настроена сделать это теперь, когда я понимаю. Теперь, когда это звенит в моих ушах, наполняет моё сердце, требует быть озвученным.

— Иду!

* * *

Райдер тихий, пока мы идём вниз по петляющей тропинке. Ближе к низу я оступаюсь на камешках. Он тут же вскидывает руку и хватает меня за локоть.

— Уф, у тебя глаза на затылке, что ли? У тебя жутко хорошие рефлексы.

Райдер улыбается, смотря перед собой.

— Рефлексы, которые скоро надерут тебе задницу на поле.

Я игриво пихаю его, а он даже не пошатывается. Он реально набрал мышечную массу, пока я пребывала в спячке в своей пещере скорби.

— Ты тихий, Бугай.

— Я всегда тихий, Уилла.

— Нет, не всегда. Ну то есть, иногда да, но обычно ты много общаешься со мной.

Райдер останавливается на тропе, отчего я врезаюсь в него. Он медленно поворачивается и смотрит на меня.

— Наверное, да. Но это другое. Это только когда мы вдвоём.

И снова мое сердце Гринча разбухает на размер больше. Только когда мы вдвоём.

Я моргаю, глядя на него. Глаза Райдера глубокие, безмятежно зелёные в окружении деревьев. Черты его лица замкнутые, пропитанные чем-то, так и трещащим по швам. Мне хочется схватить его за руки и вытряхнуть это нечто как товар, застрявший в автомате.

Две птички чирикают на дереве над нами и нарушают тишину, резко взметнувшись в небо. Они описывают арку и опускаются, их полёт — это танцующая погоня и дразнение, пока они не выравниваются на ветру и не улетают прочь тандемом.

— Только когда мы вдвоём?

Райдер смотрит на меня.

— Ты видела, чтобы я после встречи с тобой говорил хоть с одной женщиной, помимо моих сестёр и матери?

Я медленно качаю головой.

— Может, я смотрел на другую?

Я грубо закусываю нижнюю губу зубами. Моё сердцебиение учащается втрое и припускает в убийственном ритме.

— Нет, — шепчу я.

Его глаза пылают, к шее подступает румянец.

— С тех пор, как я установил эти штуки, — он показывает на приборы за его ушами, — что-либо из этого изменилось?

— Н-нет.

На подбородке Райдера дёргается мускул. Не сказав больше ни слова, он разворачивается и продолжает шагать по тропе. Я практически вприпрыжку семеню за ним, нагнав в тот самый момент, когда мы выходим на поляну.

Повернув, Райдер идёт к сараю и набирает код на замке, чтобы тот открылся. Затем он скрывается внутри и быстро вытаскивает среднего размера ворота и несколько мячей. Я замечаю, что он сейчас без своих слуховых приборов. Наверное, оставил всё в сарае. Я беру мячик, затем насос и принимаюсь накачивать его, наблюдая за Райдером, когда тот устанавливает ворота вдали.

Бросив мяч, я лёгким пасом подталкиваю его вперёд. Почему-то прохладный ветер и запах скошенной травы напоминают мне о детстве. Я переношусь в свои первые дни с футбольным мячом, в то беззаботное счастье, которое я испытывала, когда осенний ветерок приклеивал футболку к моему худому телу и слегка сбивал мяч с курса. Я помню дольки апельсинов и бутсы из секонд-хенда, как бабушка Роуз заплетала мне волосы, а мама шёпотом повторяла свою мантру, втирая солнцезащитный крем в мои щёки.

«Ты сильная. Ты смелая. Ты можешь сделать всё, на чём сосредоточишься сердцем и разумом».

Я до сих повторяю себе эти слова перед каждым матчем. Я повторяю себе эти слова прямо сейчас.

Райдер поднимает взгляд от сетки ворот и наблюдает, как я веду мяч. Я слегка красуюсь, легко подкидывая мяч и ловя другой ступнёй, когда он описывает в воздухе «радугу». Я разворачиваю ступню, не теряя мяча, и снова подкидываю его, поймав уже между лопаток. Затем я перекатываю мяч на плечо и подбрасываю. Он летит по воздуху и приземляется прямо у ног Райдера.

Он пытается скрыть веселье, но терпит провал.

— Выпендрёжница.

Как и прошлой ночью в душе, он говорит без помощи имплантатов. Это застаёт меня врасплох, и моё сердце сжимается от того большого страшного чувства, которое я едва не назвала про себя на кухне.

Без имплантатов его голос звучит иначе. Гласные искажаются. Я не думала, что для меня будет иметь такое большое значение тот факт, что он заговорил без них, но это важно. Такая колоссальная уязвимость. Я прочищаю горло, стараясь выглядеть так, будто не раздуваю из мухи слона, ведь сам Райдер ведёт себя так, словно это пустяк.

Я слежу, чтобы он видел мои губы, когда я говорю.