Только люби

— Думаешь, мне страшно? — улыбаюсь криво, понимая, что он не будет нападать без доказательств. Уже знала старшего брата Стаса. Он всегда оперирует фактами, а я даже не пытаюсь анализировать, когда и где он мог нас видеть. Между нами был только один вечер, одна крыша и хриплое признание Стаса.  Смахиваю  его руку. И откуда только силы взялись? — Легко сражаться с женщиной, да? Что же ты, такой любящий брат, не уберег Стаса, а? Что же ты позволяешь ему гробить себя в незаконных боях?

Злость плещется  в венах кислой отравой, пенит адреналин, который подбирается к запредельным цифрам.

— Не боюсь я тебя, Михаил, — спокойно, выверяя каждую эмоцию. — Так что сделай одолжение, отойди и больше никогда не заговаривай со мной. Даже не смотри в мою сторону, иначе пожалеешь, — возвращаю ему его же слова, всем своим видом показывая, что нет у меня страха перед ним. Только один – дикий, парализующий, когда за спиной Михаила появляется доктор. Анна кидается к врачу, а я стою, как парализованная, боясь сделать вдох.

— Кто из вас Ева? — окидывает нашу компанию усталым взглядом молодой врач.

— Она, — Богдан обнимает меня за плечи, подталкивает вперед.

— Что с моим сыном, доктор?

— Вы мать, значит, — кивает врач. — Меня зовут Марат Рифатович. Операция прошла успешно. У вас крепкий парень.

— Так он…он жив? — и сейчас Анна меньше всего походит на успешного хирурга.

— Жив, не то слово, — ухмыляется доктор. — Я, если честно, такого еще не видел, да. Он не только жив, но и в сознании. Жену свою требует.

— Кого? — в один голос выдыхают Анна с Михаилом.

— Но Стас… — начинает Михаил, но Анна перебивает его одним острым взглядом. Совсем как у ее сына. И на меня.

— Иди… Ева…

Ту ночь я провела в его палате, читала ему Брэдбери и не знала, что подписала приговор своему сыну.

А теперь стояла у стеклянной двери и не понимала, к чему все эти воспоминания снова. Не ко времени и не к месту. Впрочем…в ту же ночь я взяла со Стаса клятву, что он больше никогда не будет участвовать в нелегальных боях. Больше никогда не будет так глупо рисковать своей жизнью, что бы ни происходило.

По всему выходило, что Стас не сдержал своего обещания.  А мне надо перевести дух и подумать, как попасть в клуб, куда пускали только мужчин.

Отпустила ручку двери, развернулась и врезалась в мужскую грудь, затянутую шелком рубашки, и тут же оглохла от дикого, почти звериного, рыка:

— Ты?!

Глава 21.

В ушах звенело и казалось, барабанные перепонки лопнули. Отошла на шаг, пытаясь сфокусироваться на мужчине, и рвано выдохнула.

Михаил. Высокий, косая сажень в плечах, дорогой костюм, короткая стрижка и ярость, рвущая жилы.

А я отчётливо услышала, как стучат мои зубы. Прикусила губу до острой боли, машинально слизала выступившую кровь.

Сделала ещё один шаг назад, ища пути отступления.

— Ну, здравствуй, убийца маленьких детей, — прошептала дрожащими губами.

И поймала хищный оскал не человека — монстра, натянувшего маску любящего брата и примерного семьянина. Только я уже давно увидела его истинное лицо...

Тогда, десять лет назад я была глупой и наивной. Бесстрашной. Мне казалось, что, перейдя в другую школу, и больше не встречаясь со Стасом — я поступила правильно. Нет, не из-за угроз Михаила, а потому что так было нужно. Потому что между нами не могло ничего быть. А потом Сергей нашел работу и мы собирались уезжать, но…

Я обещала подарок и не могла не попрощаться со Стасом…

На следующий день запил Сергей, потому что, как оказалось, кто-то напел ему, что я совращаю малолеток, а ещё через две недели Даньку сбила машина…

Исполнителя нашли и даже посадили, только на суде он взял всю вину на себя: был выпивший, не заметил ребенка. Но приятель свекрови, следователь районного отделения полиции, выяснил, что водителю заказали покалечить моего сына. Хотели списать все на несчастный случай, уверенные, что никого не найдут. А я просто запомнила номер. Правда, следователь сказал, что наказать старшего сына влиятельного бизнесмена Беляева никто не сможет. В лучшем случае дело просто замнут, в худшем: с Данькой случится что-то ещё.

Случилось со мной. Подстерегли в темном переулке, когда я шла к Стасу, твердо уверенная менять всю свою жизнь.

Он сделал все сам, Михаил Беляев, обещавший уничтожить меня и всю мою семью. Отправил меня на больничную койку с клеймом на всю жизнь — эпилепсия. А Стас просто исчез из моей жизни…

— Снова ты, маленькая шлюшка? — наклонил голову набок, пристально меня рассматривая, словно примерялся, как половчее меня раздеть.

Отступила ещё на шаг, чувствуя, как предательски дрожат ноги и холодок страха лизнул позвонки.

— А я все думаю, что снова не так с моим братцем. Как с катушек слетел. Бои опять. А ведь он давно завязал, а тут...деньги из бизнеса вывел, Звонаря на бой вызвал… —  он говорил тихо, но сейчас от почти шёпота становилось только страшнее. — А все ты... Сука, что ж тебя жизнь ничему не учит, а? Ладно, идем, я покажу, что ты с ним делаешь.

Мотнула головой.

Идти? С ним? Куда?