Только мертвые молчат

Анетта израсходовала все свои телесные и психические силы, Григор моментально ощутил ее вялость: ему уже приходилось сталкиваться с подобным один или два раза, после стрессовых ситуаций. И со скрытым облегчением он подумал, что, должно быть, оно и к лучшему…

Но тут Анетта внезапно пришла в себя:

– Как я понимаю, Гриша, это не подарок и даже не комиссионные… Довольно странно.

– С этой фирмой я сотрудничаю десятый год, Ани, разве этого не достаточно?

– Нет.

– Почему?

– Потому. Когда размер подарка переходит всякие границы, он и называться начинает иначе.

Григор положил руку на ее голое плечо.

– Ты мне нравишься – именно такая.

Она повернулась к нему спиной.

Их второй медовый месяц оказался скоротечным. Встречи стали реже, порой интервалы достигали недельного срока. Григор оправдывался капризами своего друга, мол, тот в последнее время дневал и ночевал в мастерской, к тому же находился в преддверии развода. Хотя это была неправда, просто он осторожничал. С тех пор, как Анетта вернулась из Ф., он запретил ей связываться с ним по телефону. Теперь звонил он сам, реже, чем раньше, из телефона-автомата, разговор был коротким, без всяких излишеств, он даже не называл в трубку ее имя. Как ты? Здоровье? А работа? Я в порядке, пашу. Нет, ничего нового – так же, как у тебя. Завтра после шести там. Чао.

В первые мгновения Анетта радостно дрожала, но это были всего лишь мгновения. Своим женским нюхом она уже учуяла перемену. Мы когда-нибудь вырвемся из кошмара этих паролей? – спрашивала она себя, стоя перед зеркалом. На нее испытующе глядели два карих глаза. Что он задумал – использовать ее в роли курьера за щедрые подачки, а в паузах между делом – в роли сексуальной мишени? Или снова на него напали старые страхи, выдаваемые за предусмотрительность? Конечно же, такие крупные суммы не могут быть подарками – Григор бесстыдно ей лгал. Но чем же они были и неужели он докатился до такого? Ее охватывал смертельный ужас, перед которым рушились все желания, все страсти. Этот ужас проникал в поры ее кожи, и она чувствовала, что он может полностью овладеть ею. Ко всему прочему Григор заметно к ней охладел, и все это после мрачного города Ф. Как он мог? – спрашивала она себя и тянулась рукой к бутылке…

В минуты их близости, полупьяная, имитируя в постели страсть, она растворялась в холодных водах безразличия: он меня не замечает, дышит ровно, он – обычный сексуальный робот…

Порой она пыталась его разговорить.

– Гриша, с нами что-то происходит, ты не чувствуешь?

Григор смотрел на нее с удивлением.

– Что стряслось, милая?

– Какая-то тайная перемена.

– Не понимаю тебя.

– Сдается мне, что раньше мы разыгрывали чувства, а теперь – страсть.

– Ты ведешь себя подозрительно – прости, что я говорю тебе это как упрек.

– А как иначе ты мог бы это сказать?

– Оставь софистику.

– А ты – неискренность.

– Я – неискренен? После всего, что было?

Анетта вскочила.

– А что было, Григор, что?

– Ани, что с тобой происходит?

Это была капля, переполнившая чашу.

– К чертям собачьим! – завопила Анетта. – К чертям все твои коды и бан…

Григор грубо закрыл ей рот ладонью, она чуть было не задохнулась.

– Дура! Как ты смеешь…

Она медленно повалилась на постель, а Григор наблюдал за ней откуда-то сверху. Она напоминала живую развалину, и ему даже стало ее жаль. Но гнев победил жалость. Эта сладострастница еще выкинет ему какой-нибудь номер…

– Ани, – произнес он уже тихо, – ты словно не можешь понять простых вещей. Прошу тебя – подумай, поставь себя на мое место.

Анетта молчала, скорчившись в неловкой позе.

– Тебе прекрасно известно, что значит номенклатурный кадр – ведь известно, не так ли? Я не могу делать все, что мне в голову взбредет, я не свободный человек – как это ты не можешь понять!

Анетта продолжала молчать.

– Поднимись, прошу тебя, я не могу видеть тебя в этой жалкой позе… Хорошо, я сделаю все, что в моих силах, попытаюсь подыскать другую квартиру, хотя это адски трудно… И поговорю с этим алкоголиком, Сандевым, я обещаю тебе. Но и ты пообещай мне, что будешь разумной, – обещаешь?

Анетта легла ничком, уткнувшись лицом в подушку.

Время шло, а их отношения не улучшались. Как и прежде, встречались они в мастерской художника. Григор бубнил, что не может подыскать подходящую квартиру, после знакомой увертюры их беседа перекидывалась на унылое каждодневье и выливалась в обмен впечатлениями о просмотренных телепрограммах. Григор видел, что Анетта похудела, на лице появились морщинки, особенно это было заметно, когда она наносила мало грима. И она начинает стареть, думал он, и страдать из-за этого. Баба – ничего не попишешь!..