Только моя

— Лежи, — отмахнулся он. — Ты там сейчас ничем не поможешь. За пять часов ничего не изменилось, Дим. Состояние тяжелое. Стабильное, но тяжелое. Это все, что я могу сказать тебе. — Он устало опустился на кровать, облокотился о стену и прикрыл глаза. — Ты сам как? Легче?

— Что со мной было?

— Нервы, — ответил друг. — Резко поднялось очень высокое давление. Ты знатно напугал меня, друг. Ты поседел, — сказал он, устало усмехнувшись.

— В смысле? — не понял я.

— Да в прямом. — Саня достал телефон из кармана, сфоткал меня и показал, приблизив нужный фрагмент фото. На виске, с одной стороны, появились седые пряди волос.

— Станет отличным напоминанием обо всем, что я натворил, — ответил ему. — Когда я смогу встать?

— Когда давление упадет до нормального. Лежи пока. Я все контролирую. Сейчас только посплю пару часов и снова буду контролировать, — пробормотал Алекс и вырубился прямо так, сидя у меня в ногах.

Минуты складывались в часы. За окном появились первые признаки рассвета. Саня так и спал сидя, даже положения головы не сменил. Я и забыл, как он может «гореть» на работе. И как сильно я ценю его и то, что он делает. Я как будто проснулся от кошмарного сна, а он оказывается не был сном. Я снова попытался встать. Мне, как минимум, нужно в туалет, уже капец как нужно. Но моя попытка не удалась, зато проснулся Алекс. Резко, тяжело дыша.

— Черт, Демон! Какого хера ты меня так пугаешь! — выругался он. — Куда ты опять собрался?

— Мне нужно к жене, — повторил я снова.

— Тебе нельзя вставать.

— Алекс, я ссать хочу! — не выдержал я. — Что мне прям тут, что ли?!

Друг заржал.

— Сейчас организую, — и направился к двери.

— Стоять! — окрикнул я его. — Не надо мне ничего организовывать. Помоги дойти до туалета. Пожалуйста.

Алекс улыбнулся.

— Сань, ну хорош, не надо меня так унижать. Еще я на горшок не ходил.

— Дурак ты, Дима, — проворчал друг, но подошел ко мне и протянул руку, чтобы я мог опереться.

С третей попытки мне удалось встать. Шатало ощутимо, но на ногах я стоял. Маленькими шагами мы дошли до нужной комнаты. Меня чуть не вывернуло от вида и запаха этого места, но деваться некуда. Справив нужду под строгим надзором друга, мы вернулись в коридор, который стал понемногу оживать. Сонный персонал больницы передвигался по своим делам. Он было повел меня в мою палату, но я остановился.

— К жене, — попросил я, тяжело дыша.

— Дима, бля, ты достал!

— Я тебя очень прошу. Хочешь я на колени встану.

— Безумно. Жажду просто! Идем.

В палате тихо, только приборы издают жуткие звуки. Она такая бледная, белая просто. Такая маленькая, хрупкая. Руки перемотаны бинтами, волосы спутаны, под глазами темные круги. Меня снова качнуло, но Саша стоял рядом, удержал.

— Дим, тебе лечь надо. Ты ей ничем не поможешь сейчас.

— Я останусь здесь… Я должен… — говорить снова стало тяжело, стало тошнить, голова кружилась, но я сделал шаг, потом еще один.

Саня страховал, чтобы я не рухнул на пол.

— Дима, кому будет легче, если ты ляжешь рядом с ней? М? — ругался он.

— Вместо нее, — прошептал я. — Я так виноват, — голос дрогнул, и я почувствовал, как по щеке покатилось что-то мокрое.

Быстро смахнул непрошенную влагу. Не время для таких эмоций. Надо собрать себя в кучу и быть рядом. Я нужен ей, мы оба нужны. Саша держится, я не представляю, как он это делает. А я не смог. Я до этого момента не осознавал, что она для меня значит. Что я реально не могу жить без нее. Я просто не могу. Я столько боли ей причинил за такой короткий срок. Я сломал ее, просто сломал. Друг ведь предупреждал меня, я не слушал. И вот она тут, сломанной куклой лежит на убогой больничной койке, а я ничего не могу сделать. Это я виноват, что она тут оказалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Моя девочка. Моя маленькая, хрупкая девочка. Ты только вернись ко мне. Я все исправлю. Я увезу тебя отсюда, и мы начнем сначала. Я не могу тебя потерять. Не смей, слышишь… Не смей бросать меня… Я не могу дышать без тебя, не могу жить без тебя… Не смей! — Я опустил голову на ее крохотную бледную ладошку.

Чертовы слезы капали прямо на простыни, но мне не стыдно за эту слабость. Мне больно. Меня выворачивает изнутри. Друг крепко сжал мое плечо в знак поддержки. Я был благодарен ему.

— Идем, — потянул он меня, чтобы я поднялся. — Идем, тебе нужно лечь.

— Я останусь тут, — голос тихий, безжизненный. Я сейчас умирал вместе с ней. По-другому просто не выходит.

— Сейчас я все решу, только не вставай.

И минут через пятнадцать пара крепких парней занесли в палату реанимации вторую кровать, поставили у окна. Следом зашла уже знакомая мне медсестра и санитарка. Пока медсестра делала непонятные мне манипуляции с приборами и капельницей под строгим надзором Алекса, санитарка быстро застелила постель серым от времени, но чистым бельем и вышла.

— Ложись, — полуприказным тоном сказал друг. — Если ты не будешь меня слушать, я выведу тебя отсюда и привяжу ремнями к кровати. Ты знаешь, я могу, — и смотрит на меня, как на несмышленого пацана.