Только монстр

– Я даже не представляю, скольких монстров убил, – едва слышно признался Ник, и в его голосе звучало такое же отвращение к себе, какое чувствовала Джоанна.

– Мне бы хотелось… – она сглотнула. – Хотелось быть теми, кем мы являлись в том времени.

– А что, если это возможно? – спросил Ник.

– В каком смысле?

– Нельзя изменить наши поступки, но… мы не обязаны быть такими, какими нас сделали обстоятельства. Когда-то ты сказала, что хочешь мира между людьми и монстрами, – слегка дрожащим голосом произнес он.

Джоанна потрясенно уставилась на собеседника. На той записи возглавлявшая эксперимент женщина заявила, что выбрала Ника, потому что планировала превратить его праведность в праведный гнев. И под конец заключила, что создала идеального героя. Но ошиблась. Теперь это стало предельно ясно. В самой глубине души этого невероятного парня крылся такой несгибаемый стержень, который не сломался даже после двух тысяч попыток. Крылась такая доброта, которую не смогли стереть даже мучения и смерть родных.

– Ты действительно считаешь, что это возможно? – спросила Джоанна.

Она отчаянно желала мира между людьми и монстрами. И не просто желала, а жаждала всей душой, будучи наполовину человеком, наполовину монстром. Без этого равновесия все казалось неправильным, перекошенным.

– Я не в состоянии вернуть твоих родных, – тихо сказал Ник. – Но если есть вероятность улучшить ситуацию в дальнейшем, то я хочу попытаться.

В эту секунду Джоанна поняла, что любит именно его. Не того парня из иной хронологической линии, где он никогда не был героем. А этого Ника – Ника, который перенес невообразимые страдания и обратил их в желание защищать людей. Который даже сейчас мог представить себе более светлое будущее. И любила его именно она сама, а не та, другая, Джоанна.

Она подошла вплотную к Нику и протянула руку, чтобы дотронуться до его щеки. Он даже не вздрогнул, позволяя это сделать. Затем спросила:

– Можно тебя поцеловать?

Ник мягко выдохнул и обнял Джоанну с таким отчаянным облегчением, что ее сердце подпрыгнуло. Она поняла, что может с легкостью коснуться его затылка и забрать все время, убив. От этого символа безоговорочного доверия на глаза навернулись слезы.

– Я полюбила тебя с первого взгляда, – прошептала Джоанна. – И даже до того. Люблю сейчас и буду любить вечно.

– И я тебя люблю, – так же тихо признался Ник. – Всегда любил.

Джоанна закрыла глаза, не давая пролиться слезам, когда его губы коснулись ее губ. Хронологическая линия тут же откликнулась, заворочалась, сдвинулась, будто огромные куски пазла встали на отведенные им места. Будто восстанавливался изначальный ход событий. Та половина, что принадлежала монстру, позволила Джоанне почувствовать это. И она на мгновение разрешила себе насладиться этим ощущением правильности, представив, что они с Ником действительно могли бы быть счастливы. А затем открыла глаза и высвободила свои странные способности.

– Что? – ошарашенно выдохнул Ник, пытаясь отстраниться.

Однако Джоанна не отпустила его, сильнее сжав руки и вливая все новые и новые силы, которые черпала из самых глубин своего естества. Дар откликался охотно, точно давно ждал этого момента. Один из разыскивавших беглецов гвардейцев назвал этот дар противоестественным. Запретным.

Где-то в глубине души Джоанна всегда знала, на что способна. Она не преобразовывала металл в камень, а отматывала время назад, возвращая материал к первой секунде его существования. К состоянию руды. Рассоздавала его.

Как сейчас рассоздавала Ника.

Действие этих сил было разрушительным, и он дергался всем телом с искаженным от боли лицом, едва слышно шепча:

– Джоанна… Джоанна, пожалуйста…

А потом закричал. Но она заставила себя продолжать, изливая на Ника поток невероятно мощных сил и уже не сдерживая слез. Вокруг начали ходить ходуном стены поместья.

Этот разрушительный дар влиял и на окружающую обстановку. Штукатурка потрескалась и дождем посыпалась на пол. Однако Джоанна продолжала отматывать время Ника назад, отменяя все его поступки.

Аннулируя все совершенные им убийства, тем самым возвращая своих родных из мертвых.

Она рассоздавала Ника, пока он не перестал быть героем. Пока тот, кого она любила, не исчез.

А затем наконец все изменилось.

Эпилог

Последние недели лета стояли теплыми, даже когда листва начала становиться красно-золотой. Все соглашались, что в этом году погода в Лондоне выдалась как никогда великолепной.

В городских парках дикие растения цвели необычайно долго и гораздо пышнее, чем когда бы то ни было на памяти старожилов: сладкий горошек, маргаритки, фиалки и жимолость радовали глаз.

Джоанна пропустила все это. Она слегла с недомоганием, которое бабушка объявила последствиями простуды, а дядя Гас испуганно причислил к симптомам сердечного удара.