Только монстр

– Что тебе понадобилась у этих воров? – нахмурилась незнакомка и, не дожидаясь ответа, протиснулась мимо ко входу, тут же исчезнув внутри.

Джоанна потрясенно смотрела ей вслед. Сначала оказалось, что родные Аарона ненавидят Хантов. И вот теперь еще одна женщина. Она тоже из Оливеров? Или среди монстров многие плохо относятся к семье матери? Это была крайне неприятная мысль.

По периметру площади располагались самые разные магазины, где продавались торты, чай, ювелирные украшения. Один, кажется, специализировался на шляпах всех эпох: соломенные и широкополые, цилиндры и капоры, кепки и треуголки. В другой витрине виднелся огромный ассортимент кондитерских изделий. Среди горы глазированных ананасов и апельсинов высились сахарные скульптуры: полупрозрачный тигр и ярко раскрашенный попугай. Изнутри их подсвечивали то гаснущие, то вновь загорающиеся огоньки. Джоанна никогда не видела ничего подобного.

Она шагала вдоль магазинов, глазея по сторонам. Половина появлявшихся из воздуха путешественников во времени спешила скрыться от дождя в гостинице. Вместо редких капель теперь разразился настоящий ливень. Большинство из остальных торопились в другом направлении вдоль одной из улиц. Джоанна побежала следом, поскальзываясь на мокрых булыжниках. Вода брызгами разлеталась из луж, попадая в обувь.

Вскоре людской поток привел к крытому торговому павильону с фасадом в викторианском стиле. Над аркой входа красовалась высеченная в камне надпись: «Рынок Рейвенкрофт». Над буквами виднелись объемные изображения птиц и листьев. Джоанна шагнула внутрь. Пол под ногами оказался продолжением мостовой, зато стеклянный свод над головой был цвета летнего неба. Кое-где среди синевы парили свинцового литья вороны.

Оставляя мокрые следы, Джоанна проходила мимо множества стоек с самыми разнообразными нарядами. Она могла бы облачиться в одежды леди эпохи Регентства, туники Римской империи или свободные джинсы и рубашку в стиле гранж, модные в девяностых.

Еда здесь тоже продавалась, и желудок Джоанны немедленно заурчал. Она пожалела, что не захватила с собой булочку, шагая вдоль прилавков со специями и зеленью, пирамидами бутылок домашнего лимонада, грудами незнакомых фруктов и коробок с незнакомыми шоколадными батончиками. Имелись даже совсем непонятные вещи, вроде сухих желтых листьев с подписью: «Сильфий». Или странного вида сосуды с ярлыками, гласившими «Гарум». Окружающая обстановка напомнила Джоанне базар в Китае, куда они ходили с отцом, там продавалось то, что нельзя было купить в крупных магазинах.

Затем в сознании всплыла информация из одной книги про «Гарум» – рыбный соус в древнеримской кухне. Снова начала кружиться голова, а ощущения и звуки отдалились.

«Сконцентрируйся на деталях, – приказала себе Джоанна, отгоняя нараставший страх. – Сосредоточься на текущем моменте». Но куда бы она ни посмотрела, взгляд падал на предметы из других эпох: щит римского центуриона, перекинутый через спину прохожего, грубый деревянный лук без тетивы.

– Эй, – послышался окрик, вернувший Джоанну в настоящее время. На нее смотрел один из продавцов – молодой мужчина за двадцать с песочного цвета волосами и мускулатурой профессионального боксера. – Сколько хочешь за свою контрабанду? – поинтересовался он.

– Контрабанду? – непонимающе переспросила Джоанна, разглядывая прилавок: раскладной столик, на котором лежали огромные телефоны девяностых годов, а также другая электроника: часы, камеры, фотоаппараты.

– Ты прибыла в тысяча девятьсот девяносто третий год, красотка. – Продавец ткнул пальцем на смартфон, торчавший из кармана джинсов собеседницы. – Только попробуй показаться с той штукой за пределами стен, и тут же предстанешь перед советом. Но я готов купить ее у тебя.

Джоанна почти и забыла о том телефоне, который нашла в музее еще до бегства.

– Пароль есть? – спросил продавец.

Она молча покачала головой.

– Ладно, дам сотню за это барахло.

В памяти всплыл случай, когда бабушка, торгуясь на рынке за сосиски, подмигнула внучке и предложила продавцу половину от их стоимости. Тогда Джоанне стало стыдно. Ну кто так поступает? Сейчас же она просто всей душой желала, чтобы бабушка оказалась рядом, поэтому назвала первую сумму, которую сумела вообразить, как наяву слыша веселый смех той, кто научила трюку.

– Пятьсот.

– Отвали, – фыркнул продавец. – Думаешь, я тут благотворительностью занимаюсь?

– Тогда двести, – заявила Джоанна. – Экран даже не треснутый.

– Сто семьдесят, и не больше, – состроив недовольную гримасу, отозвался верзила, после чего указал на ожерелье. – Хотя вон ту побрякушку оценил бы повыше.

Джоанна рефлекторно прикоснулась к цепочке, которую бабушка отдала перед смертью прошлой ночью, но тут же покачала головой, судорожно сглотнув.

– Да ладно, просто назови свою цену, – настаивал продавец.

Однако золотое украшение было единственной ниточкой, связывавшей с бабушкой. На звеньях ожерелья до сих пор оставалась ее кровь. Поэтому Джоанна вновь отрицательно помотала головой.