Только не говори маме. История одного предательства

Я была счастлива, покидая ее дом, который так и не успела полюбить. Я с нетерпением ждала, когда смогу помахать рукой старушке, которая, я знала, никогда не хотела жить со мной и никогда не любила меня. Может, если бы у меня была возможность заглянуть в будущее, я бы хорошенько подумала, стоит ли уезжать от крестной, но в одиннадцать лет я не знала, что ждет меня впереди.

Глава 13

Всю дорогу от Тентердена до Оулд Уокинга, куда мы добирались на автобусе и поезде, мама рассказывала мне о доме, который они с отцом купили, и о том, как она его украсила.

В пятидесятые годы, когда патио еще не вошли в моду, дома имели задние дворы, где размещались уличный туалет, умывальник и, как правило, велосипед хозяина, прислоненный к некрашеной кирпичной стене. Однако моя мать, так любившая цветники Кулдарага, подсмотрела картинку коттеджа во Франции и попыталась максимально скопировать экстерьер.

Она покрасила стены в белый цвет, а двери и оконные рамы сделала голубыми. Наружные ящики для растений были закреплены не только на фасаде дома, но и на стенах заднего двора, и мать выращивала в них настурцию. Она рассказывала мне, как эффектно контрастируют со свежеокрашенными белыми стенами их ярко‑оранжевые цветы.

Правда, призналась она, интерьер дома еще только предстояло декорировать. Она собиралась содрать все обои, покрасить кухню в желтый цвет, остальные помещения сделать кремовыми, а пол нижнего этажа застелить паркетным линолеумом.

По тому, как мама увлеченно описывала каждую деталь, я поняла, что она получает истинное наслаждение от обустройства своего нового дома. Это была ее первая собственность за двенадцать лет замужества.

Приехав в пункт назначения, мы двинулись пешком по улице, где прямо на тротуар выходили тусклые домики ленточной застройки, и ни забор, ни кустик не нарушали монотонность зрелища. Наш дом выделялся свежеокрашенными стенами, яркими наличниками и голубой дверью, на которой сиял медный молоточек.

В тот вечер, дождавшись, когда отец придет с работы, мы ужинали все вместе. Родители, казалось, были рады моему возвращению, и я набралась смелости и выложила им свою новость:

— Теперь меня зовут Тони.

Крестная сказала мне, что Тони как раз и есть правильное сокращение имени Антуанетта. Я чувствовала, что Тони мне очень подходит, с таким именем мне обеспечена популярность. Антуанетта уже не годилась.

Мама улыбнулась:

— Что ж, во всяком случае, будет проще надписывать именные бирки, когда ты пойдешь в новую школу.

Так она озвучила свое согласие.

Отец никак не отреагировал на новость и упорно отказывался называть меня Тони до самой своей смерти.

В выходные отец работал, и я помогла маме содрать обои. Сначала я размачивала их мокрой тряпкой. Потом, вооружившись скребком, сдирала лоскуты бумаги. За субботу мне удалось снять все обои. Я снова ощущала свою близость к матери. Она неустанно хвалила меня, радовалась тому, какая у нее помощница. После обеда мы вместе пили чай в нашем цветущем дворике, и она ответила на мои незаданные вопросы.

— Отец поедет к старикам через две недели и привезет обратно Джуди, — заверила она меня. — В понедельник я отведу тебя в новую школу, и ты познакомишься с директором.

Я догадалась, что школа будет смешанной, а не только для девочек, к чему я привыкла.

— А что я надену? — спросила я.

— О, — ответила она, — директор разрешил тебе носить старую школьную форму, пока ты из нее не вырастешь.

Радость, которую доставила мне новость о скором возвращении Джуди, померкла. Я впала в уныние, стоило мне подумать, что опять буду одета не так, как остальные дети.

Наступило воскресенье, и оно пролетело слишком быстро для меня. В понедельник мама повела меня в новую школу. В то утро я надела свой зеленый школьный сарафан, белую рубашку с зелено‑черным галстуком, серые гольфы, старые туфли на шнурках и, наконец, зеленый блейзер.

Когда мы пришли в школу, меня охватила внутренняя дрожь. На школьной площадке стояли девочки в серых юбках, белых блузках и носочках, в туфлях без шнурков. Я видела компании детей моего возраста, стайки тинейджеров, и уверенности во мне заметно поубавилось. Вооруженная лишь своим новым именем, я проследовала за мамой в школьное здание на встречу с директором.

Просмотрев мои школьные табели, он расспросил меня о предыдущих двух школах и о том, что мне там больше всего нравилось. Спросил о моем хобби, но разве я могла объяснить ему, городскому жителю Англии, что такое сельская жизнь в Северной Ирландии? Директор отвел меня в класс и представил учительнице. Я увидела не привычную классную даму в черной мантии, а крупную блондинку с миловидным лицом. Она сказала, что ведет английский, и мне вручили учебник, по которому я уже училась в Северной Ирландии. Я поняла, что даже мой любимый предмет будет скучным.