Только не говори маме. История одного предательства

Недели, пока мы ждали продажи дома и отцовской машины, проходили в холодном молчании, так что даже осуждающие взгляды и пересуды горожан, сопровождавшие меня в походах по магазинам, были не так страшны, как одиночество вдвоем с матерью. Я все время ждала хотя бы капли понимания и сочувствия от взрослых, но в конце концов оно пришло из совсем уж неожиданных мест. Наши соседи, которые, должно быть, в прошлом не раз слышали отголоски отцовских бурь, пригласили нас на ужин. Муж предложил свою помощь в мелком ремонте дома, чтобы продать его по более выгодной цене, а жена вызвалась помочь в упаковке вещей. На наше горе, откликнулся и хозяин местного магазина, единственный, кто осмелился заговорить со мной.

— Я всегда тебе рад, — сказал он. — Я слышал твою историю и хочу сказать, что у меня свое мнение на этот счет и оно не совпадает с тем, что говорят другие. Если кто‑то будет груб с тобой, ему не место в моем магазине. Об этом я уже всех предупредил.

Но никто и не был со мной груб — меня попросту не замечали, как будто я была невидимкой, когда, с гордо вздернутым подбородком, не оглядываясь по сторонам, я ходила по магазину, выбирая покупки.

Моя мать сдержала слово и, если не считать случайного визита к соседям, которых прежде она считала людьми второго сорта, так и не выходила на улицу. Только когда дом был продан и мы были готовы двинуться в Белфаст, она соизволила рассказать мне о своих планах. Она договорилась об аренде маленького домика в пользующемся дурной славой квартале Шанкхилл, поскольку ничего лучшего мы не могли себе позволить. Вернуться в Англию она не могла: ей совсем не хотелось посвящать свою семью в подробности случившегося и говорить, что муж в тюрьме, и по этой же причине нельзя было отправить в Англию меня одну. Мне предстояло найти работу в Белфасте, с чем, собственно, я уже давно смирилась. Я решила, что буду искать работу вместе с жильем, чтобы убить сразу двух зайцев. Это дало бы мне независимость и позволило жить отдельно от матери. Я понимала, что Джуди не сможет остаться со мной, и знала, как буду скучать по ней, но моя мать тоже ее любила, и я не сомневалась в том, что она будет за ней ухаживать. Моя потребность сбежать от постоянного чувства вины перевешивала все остальное. Давняя мечта жить вдвоем с матерью, без отца, теперь превратилась в ночной кошмар. Я все еще любила ее, ждала от нее понимания и нежности, но она, замкнувшись в депрессии, совсем отдалилась от меня. Спустя два месяца после суда мы переехали в Белфаст.

Улочки с домами из красного кирпича, двери которых открывались прямо на тротуар, напомнили мне Коулрейн, но все‑таки были шире и интереснее. Здесь было много магазинов, на каждом углу пабы и постоянный людской поток. Моя мать возненавидела город с первого взгляда, что было предсказуемо. Она чувствовала, что это конец ее мечты о счастливой жизни в Ирландии: она оказалась на самом дне, причем не по своей вине. Теперь в ней закипала ярость, подогреваемая общим недовольством жизнью. И это недовольство было вызвано, прежде всего, мною. Прошло два дня после нашего переезда, когда я объявила ей о том, что начинаю искать работу.

Глава 27

Утром я с оптимизмом кинулась изучать колонку вакансий в местной газете, обращая особое внимание на объявления о работе, предоставляемой вместе с жильем. Мне не терпелось съехать из дома. Просмотрев объявления, я схватила горсть монет и направилась к ближайшему таксофону.

На мой первый звонок ответила дружелюбная дама, которая сообщила, что ей нужна помощь в уходе за двумя маленькими детьми. Поскольку они с мужем ведут активную светскую жизнь, с малышами придется сидеть в среднем по четыре ночи в неделю, вот почему предоставляется проживание. Она вежливо поинтересовалась, не будет ли это проблемой для меня. Я поспешила заверить ее в том, что мне некуда ходить по вечерам, разве что проведать мать. Мы договорились о собеседовании.

Радуясь тому, что удалось сразу пробиться на интервью, я поспешила домой выбирать приличествующий случаю наряд. Остановившись на ярко‑синей юбке и двойке в тон, я разложила их на кровати. Потом до блеска надраила черные туфли на широком каблуке, достала свежее нижнее белье, проверила, нет ли зацепок на чулках.

Довольная своим выбором, я спустилась на кухню, где подогрела кастрюли с водой, чтобы помыть голову и ополоснуться. Вглядываясь в мутное от времени зеркало над кухонной раковиной, я аккуратно нанесла макияж: матовый тональный крем, немного туши на ресницы, бледно‑розовую губную помаду.

Зная, что из школы не получить рекомендаций, я захватила табель за последний триместр, подтверждающий как мои школьные способности, так и примерное поведение. Я надеялась, что этого будет достаточно, чтобы удовлетворить интерес моего потенциального работодателя, и письменного подтверждения не потребуется. Я в который раз прокрутила в голове придуманную версию того, почему учащаяся класса «А» ищет место няни, и в итоге она показалась мне убедительной.