Только не говори маме. История одного предательства

Мать снова и снова уверяла меня в том, что Ирландия мне очень понравится, что жизнь там будет счастливая и я буду рада встрече со своими новыми родственниками. Она с восторгом строила планы на будущее; нам предстояло жить на ферме, где можно было разводить птицу и выращивать свои овощи. Я уже представляла себе пушистых желтых цыплят, трогательных, как с пасхальной открытки, и заряжалась ее энтузиазмом. Я вслушивалась в отрывки из отцовского письма, где он писал о моих двоюродных братьях и сестрах, о нашем домике и о том, как он скучает без нас. Радость матери была заразительна, когда она описывала будущую идиллию.

Грузовик увез наши ящики и мебель, и я оглядела пустые комнаты со смешанным чувством: грустно было покидать знакомые стены и радостно в предвкушении переезда в новую страну.

Мать подхватила ручную кладь, я взяла Джуди на поводок, и мы отправились в двадцатичетырехчасовое путешествие. Но то, что мне казалось увлекательной авантюрой, для матери было суровой пыткой. Ей предстояло следить не только за багажом и мною, но еще и за Джуди, которая к тому времени выросла в шустрого терьера с яркими глазками.

Автобус довез нас до железнодорожной станции, где было много цветочных лотков и дружелюбных носильщиков. Мы сели на поезд до Мидлендз, где сделали пересадку до Кру. Я сидела в купе и смотрела, как поднимается в облака паровозный дым, вслушивалась в стук колес, и мне казалось, будто они отбивают: «Мы едем в Северную Ирландию, мы едем в Северную Ирландию».

Я едва могла усидеть на месте, но волнение не сказалось на моем аппетите. Заботясь о нашем бюджете, мать заранее упаковала продукты в дорогу. И вот теперь, развернув коричневую бумагу, я обнаружила сэндвичи с отварной говядиной и яйцо вкрутую, которое очистила и съела, глядя в окно. Затем мне досталось сочное яблоко, а мать налила себе чай из термоса. В отдельном пакете лежали объедки для Джуди, бутылочка воды и маленькая пластмассовая миска. Собака съела все до крошки, благодарно облизала мне пальцы, свернулась клубком в ногах и уснула. После того как мы поели, мама взяла влажную салфетку из другого пакетика, вытерла мне лицо и руки, а потом достала позолоченную пудреницу и быстро пробежалась пуховкой по своему носу и подбородку. Поджав губы, она накрасила их своей любимой темно-красной помадой.

Станция Кру оказалась большой и шумной, грязной и тускло освещенной, совсем не похожей на сияющие свежей штукатуркой вокзалы Кента. Мама укутала меня в шерстяное пальто, дала мне в руку поводок с Джуди, после чего занялась нашим багажом.

Согласованный с расписанием пароходов поезд Кру — Ливерпуль был забит счастливыми пассажирами, пребывающими в отпускном настроении, многие из них были военнослужащими, которые ехали домой на побывку. Недостатка в помощниках не было, и десятки рук потянулись к нашим сумкам, чтобы поставить их на верхнюю полку. Джуди получила множество комплиментов и дружеских похлопываний, и мне это было приятно. Моей миловидной матери, с темными волосами до плеч и изящной фигуркой, пришлось объяснять не одному военному, что ее встречает муж в Белфасте.

Достав свои книжки-раскраски и карандаши, не желая упускать ни минутки, я отчаянно пыталась не смыкать глаз, но безуспешно. Через час меня сморил сон.

К тому времени, как я проснулась, мы уже прибыли в Ливерпуль. Сквозь клубы дыма я наконец разглядела наш паром — серую громадину, возвышавшуюся над нашими головами. Тень от нее накрывала толпы пассажиров, которые, нагруженные своим багажом, ринулись к причалу. Уличные фонари тускло освещали маслянистую воду под мерно раскачивающимися лодками. До сих пор мне доводилось видеть лишь рыболовецкие суденышки в Рамсгейте, так что мне даже в голову не приходило, что мы можем путешествовать на таком огромном судне. Крепко зажав в руке поводок Джуди, я прижалась к матери, и мы вместе поспешили в хвост очереди, выстроившейся у трапа.

Все те же руки добровольных помощников помогли нам забраться на борт, где стюард в белом кителе проводил нас до скромной каюты второго класса, обставленной деревянным стулом, одной койкой и маленьким умывальником.

— Что, мы вдвоем будем спать здесь? — удивленно воскликнула я.

Стюард потрепал мои волосы и рассмеялся:

— Конечно, ты ведь не такая большая!

В ту ночь я прижалась к матери, и качка так меня убаюкала, что я проспала все двенадцать часов пути. Я даже не испытала морской болезни, которая, как сказал стюард, принесший нам утренний чай с тостами, скосила многих пассажиров.

Мы прибыли в Белфаст перед рассветом и снова встали в очередь, теперь уже чтобы сойти на берег. Пассажиры махали руками, перегибаясь через перила, но мне, слишком маленькой, приходилось сдерживать свое нетерпение. Как только паром окончательно причалил к берегу, опустили трап, и перед моими глазами предстал Белфаст.