Только не я

– Ну, что-что, – довольным голосом проговорил он, – дал ей отсосать, вот и все. Чтобы в следующий раз неповадно было врать, – он замолчал на секунду. – Да она была такая же девственница, как я вон этот, Юлия Цезарь, – подбоченился он, изображая римского полководца.

– Хорош, Лень, – толкнул я парня в бок, – дали, ну и радуйся, – улыбаюсь парню и проталкиваюсь на выход сквозь парней. – Давайте в буфет. Кофейка, что ли, попьем.

– Ага, ща, только разденемся, – зашуршали они одеждами.

– Жду вас, – выворачиваю из-за угла, и тут же со всего маху получаю в грудину удар, аж в глазах потемнело, еле удержался на ногах.

– Ой-и! – взвыл вроде бы девчачий голос.

Когда из глаз прекратили сыпать звездочки, я рассмотрел того, кто так протаранил меня. Понял, что все-таки да, взвыла девчонка, почти на голову ниже меня. Стоит, головой трясет, видимо, и сама не ожидала. Беру ее за плечи и встряхиваю, как куклу.

– Ты что, очумевшая, что ли? – всматриваюсь в лицо, и оно мне кажется знакомым.

А вот в глазах… в глазах страх, такой неподдельный, я бы даже сказал, животный, видел такой у пацанов, которых… Тряхнул головой, прогоняя образы.

– Куда спешишь, крошка? – спрашиваю и наконец-то вспоминаю, где видел эту девчонку.

Она стоит и слова сказать не может. Моргает глазами серыми, а в них так и продолжает плескаться страх, не уходит. Вот только не понимаю пока, в чем тут причина.

– Ты вроде не глухонемая, я слышал, как ты матом крыла пацанов на улице. И где твоя подружка? – зачем спросил, не знаю, просто потому, что нужно было что-то спросить.

Она вдруг неожиданно всхлипнула, и в глазах слезы появились. Губы дрожащие кусает и назад оглядывается. Я понял, что она перед выбором встала, не знает, сказать или нет.

– Ну, говори, что стряслось, – спрашиваю ее, а у самого догадка и так уже появилась. Потому что не раз видел этот полный ужаса взгляд.

– Где она? – тихо, но настойчиво спрашиваю ее и сжимаю чуть сильнее плечи.

Она кивает назад, туда, откуда прибежала.

– На втором этаже, – голос дрожит, и теперь чувствую, как ее пробивает озноб.

Отодвигаю ее в сторону и уже ближе к лестнице ускоряю шаг.

– Тим, – слышу в спину голос Леньки, – ты куда?

– Я сейчас приду, – бросаю парню через плечо и тут же исчезаю в дверях.

Неужели Васька опять взялась за свое, сколько можно? Совсем с катушек слетела. Дура. Поднимаюсь, перешагивая через одну ступеньку.

Мне, по сути, вообще-то, пофиг, что творит она, но все же должен быть предел. Только вот почему я решил, что этим пределом стала белобрысая девчонка с глазами, словно два бездонных ярко-голубых озера? Я когда ее увидел на заднем дворе с растрепанными белоснежными волосами и глазами, сверкающими, словно две искры, от злости, в груди что-то сжалось сильно. А спустя мгновение треск, словно от рвущегося каната, и тепло по венам побежало.

Я смотрю, как она поджимает губы и стряхивает с себя снежинки, оглядывается по сторонам и цепляется взглядом за меня. Дыхание задерживаю ровно до тех пор, пока она первой не прячет взгляд под капюшоном. Тянет свою подружку в противоположную сторону, к главному входу в интернат.

– Тим, пошли, – толкает меня Ленька.

– Кто они? – киваю я на уходящих девчонок.

– Забей, это приезжие из детдома. Слышал, Лева говорил, что они на месяц к нам приехали, так что скоро свалят, – Михей ехидно лыбится.

Я глянул на него искоса, и улыбка сползла с лица парня так же быстро, как появилась.

– Чтобы рядом с белобрысой я никого не видел, ясно?

Все дружно закивали и, подобравшись, заторопились внутрь.

Делаю вдох, когда стою на последней ступеньке второго этажа. Оказывается, до этого момента даже не дышал. Предчувствие крепнет с каждым шагом к женскому туалету, становится скверным. И когда уже подошел ближе, услышал девчачий смех злобный, язвительный. Будто мразь какая-то за дверью находится и не одна.

Дыхание спирает в груди, и воздух застревает на выходе, когда толкаю дверь, и взгляд застывает на бледном лице. Глаза закрыты, а из носа тонкой струйкой течет кровь, и губы распухшие, будто их кто-то намеренно растирал или целовал долго.

– Тим? – недоуменный голос выводит меня из ступора, и я перевожу взгляд на говорившую, следую им по ее руке. Кулак сжимает накрученную на предплечье косу.

«Оказывается, у нее очень длинные волосы и такие же белые, как снег», – мелькнуло в голове.

Коротко выдыхаю, а внутри все клокочет, есть желание подойти и одним ударом смазать с лица Василисы вот это отсутствующее выражение, будто не она сейчас творит зло. Никаких эмоций, холодная решимость и полная уверенность в правильности своих действий. Тварь.

– Я думаю, ты перегибаешь палку, – облокачиваюсь о косяк и засовываю руки в карманы джинсов, чтобы девчонки не увидели, как пальцы в кулак сжимаются. На Снежинку не смотрю, чтобы не сорваться.

– О-о-о, – протягивает Василиса, – неужели заступаться пришел? – она щурит глаза, и невозможно рассмотреть, что за чувства там скрываются за обрамлением густых ресниц. – Удивил, – ее губы растягиваются в ироничной улыбке.