Только не|мы (СИ)

Я снова узнала в ней тот взгляд, когда она заговаривала со мной уже не как психотерапевт, а как друг. Точнее — она стремилась к тому, чтобы говорить именно так, но мой страх перед ней и моё недоверие беспрекословно ломали все подобные побуждения.

— Илзе, — сказала Мария, — Андрис не просто так хотел, чтобы вы пришли на терапию именно ко мне. Он хотел, чтобы мы с вами сблизились. И я очень прошу вас хорошенько подумать ещё раз насчёт всех отмен. Я хочу дать вам направление на длительное обследование, но для этого мне были нужны основания. Сейчас они у меня есть. У вас депрессия. И я снова повторю, что это не шутки. А я хочу сделать так, чтобы в ближайший год вы чувствовали себя в полном или хотя бы частичном порядке.

Я открыла рот, чтобы вновь ответить строгое «нет», но почему-то ответила:

— Я подумаю.

— Хорошо, — удовлетворившись моим ответом, кивнула Мария.

По дороге в аэропорт меня настигла внезапная пурга, налетевшая будто из ниоткуда, но, глядя в неё сквозь мутное стекло такси, я никак не могла отделаться от мысли, что, должно быть, именно я стала причиной снежного коллапса. Мысли мои были так же сметены и беспорядочны, как движение белых частиц в вихрах рваного воздуха.

Марии удалось поселить во мне сомнения, и я уже почти верила ей, что действительно нуждаюсь в лечении. Однако возвращаясь к тому, о чём сказал Андрис, я понимала, что действовать согласно совести — значит побороть свою внутреннюю нищету самой. Или же я просто давно привыкла справляться сама и боялась признать, что болезнь — это не только температура и кашель, не только физическая боль, когда лезешь на стену, потому что ломит зубы или гудят кости. Душа тоже иногда болеет, и её нужно лечить.

Но всё же я верила, что моё исцеление зависит только от меня, а не от того, что я пью, ем, какие принимаю таблетки. Наверное, их действие было слишком мягким и неочевидным, чтобы я окончательно уверовала в фармакологию. Зато я продолжала верить в силу дружбы и, будто самое важное мне сейчас лекарство, ждала Габриелю, чей рейс задержали на два часа из-за пурги.

Габи появилась из толпы, феерически разодетая в красную песцовую шубу, едва доходящую до талии, в мини-юбке и кожаных ботфортах. Латыши провожали Габриелю круглыми глазами, пока она, не замечая никого вокруг, ломилась сквозь толпу. Её шпильки высекали искры на аэропортовой плитке, её светлые волосы развевались над головами незнакомцев, будто флаг победы, её чемодан гремел всеми четырьмя колёсами, а Габи искала глазами среди незнакомых лиц единственное знакомое.

Я помахала ей, чтобы она заметила меня. И через минуту мы, наконец, обнялись.

Я знала, что последний год Габриеля серьёзно увлеклась фитнесом и фотографией. И то, и другое присутствовало в её жизни всегда, так как из-за склонности к полноте Габи была вынуждена постоянно заботиться о фигуре, а из-за высокого роста и нордической внешности она долго пыталась строить карьеру модели. Теперь же Габриеля решила сама встать за объектив, а занятия спортом превратила в философию жизни.

Я едва узнала Габи — настолько разительными мне показались изменения в её фигуре. Но как только мы поздоровались, как только прижались друг к другу с жадностью и теплотой, я поняла, что передо мной всё та же родная и любимая Габи.

— Ну-с, — сказала она, оглядывая меня с ног до головы, — могу сказать, что ты выглядишь, как всегда, невзрачно и очаровательно!

— Вот уж спасибо, — засмеялась я. — А тебе я могу сказать, что в Риге прекрасная архитектура, и тебе как новоявленному фотографу грешно прибыть в этот город впервые.

— Архитектура меня интересует мало, — парировала Габи. — Но если захочешь себе фотки в стиле «ню» — только свистни, фотоаппарат у меня с собой.

— А можно как-нибудь без «ню»?

— Можно, но нежелательно. А то продаются плохо.

В первую очередь мы направились в кофейню — отогреваться и приходить в чувства после трудного перелёта. Габи болтала, шутила, подтрунивала надо мной — в общем, вела себя совершенно естественно, что мне на миг позабылось о нашем годичном расставании.

Мы выпили по чашечке эспрессо, потом я заказала капучино, а Габи почему-то взяла чай.

— Это из-за спорта? — спросила я.

Габи невинно повела плечами:

— Я не большой любитель кофе.

— А как у вас дела с Вовой?

— По-разному, — без какой-либо конкретики ответила Габриеля.

Я нахмурилась из-за такой внезапной скрытности. А Габи меж тем продолжила цедить горячий чай и рассказывать о том, как прошли её первые самостоятельные съёмки в студии. Конечно, мне было интересно её слушать. Габриеля не умела быть нудной. Любая история в её исполнении — маленький анекдот, что особенно ценно, когда тебе буквально пару часов назад поставили диагноз «депрессия».