Только не плачь

Кирилл моментально вскинулся сам схватил бутылку и налил себе до самых краев. Тут же выпил, не дожидаясь остальных.

Что он творит? Какая муха его укусила?

Кир всегда был без тормозов, но любви к спиртному я никогда за ним не замечала. С чего вдруг такая распущенность?

Или это он из-за возвращения Артура взбесился? Из-за того, что пока он работает над своими мелкими проектиками, старший брат семимильными шагами расширяет империю Бархановых.

— Ну да. Было дело, — Артур пожал плечами, — Нет желания об этом говорить. Я не люблю одно и тоже повторять.

— Ну, конечно, — взорвался Кирилл, — Демиду все рассказал, отчитался. А на меня, как всегда, похер. Я же Мелкий! Я же насрано.

— Кир!

— Да что Кир?!

Я флегматично пилила кусок стейка, стараясь не замечать, что моего любимого мужа понесло. Тормоза у него напрочь сорвало.

А не хрен столько пить!

Хотя и не спиртное вовсе здесь виновато, а та зависть и злоба, что прячутся внутри. Представляю, как его крутит от одной мысли о том, что несмотря на все пакости, брат все равно на голову выше его. Один отобрал любимую девушку — другой смог выиграть на больших торгах, один заделал мне ребенка — второй заключил гигантский контракт, продавливая европейское направление. В противовес мелким выпадам — колоссальные достижения на другом поприще, на том, где самому особо Киру нечем похвастаться.

Этого Кирилл не мог принять, переварить. Я чувствовала, как у него внутри все полыхает, как он бесится от чужого успеха, едва удерживая маску примерного брата.

— Ты чего? — мрачно спросил Демид, но почему-то посмотрел на меня, будто я обязана объяснять почему Кирюшка закатил истерику.

Я развела руками, за что получила еще один колючий мужской взгляд.

— Да ни хрена! — огрызнулся муж, снова потянувшись за бутылкой. — Вы меня затрахали уже!

О, как!

Тут уже не выдержал Артур. Поднялся со своего места, отбросив в сторону салфетку, обошел стол. Наши взгляды пересеклись на долю секунды, и этого оказалось достаточно, чтобы меня прострелило от макушки до пяток.

— Пойдем-ка поговорим, — он бесцеремонно схватил за шкирку Кирилла и потащил его к выходу.

Пьяный Кирилл даже не сразу понял в чем дело, взбрыкнул только на пороге, руку со своего загривка стряхнул, брата отпихнул в сторону и дальше, чуть поматываясь, пошел сам.

— Нам пора, — твердо произнесла я, аккуратно поднялась из-за стола, поправила сбившуюся на животе кофту.

— Куда? Ты видела, как он напоролся? — сказал Демид, проводив братьев взглядом.

— Ну так уложите его спать, места здесь предостаточно.

— А ты? — он хмуро посмотрел на меня.

— А вам всем как кость поперек горла, поэтому домой поеду, — в этом доме на ночь я бы не осталась даже под страхом пыток, — мне еще надо таблетки принять.

— Такси вызвать? Или сама поведешь?

— Сама.

— Справишься? — с сомнением спросил он, рассматривая мою неуклюжую фигуру.

— Я не поняла, ты решил заботливым прикинуться? Не утруждайся.

— А я не о тебе забочусь, а о племяннике, — он кивнул на живот.

— Не переживай. Довезу его в целости и сохранности, — я махнула рукой и побрела к выходу.

Надо дойти до туалета, потом собраться, предупредить Кира, что ухожу. Пусть с ним пьяным братья воюют, а мне такие переживания противопоказаны.

* * *

Артур

Когда мы добрались до кабинета, я пропустил брата вперед, сам зашел следом и прикрыл за нами дверь. Он, мотаясь, как говно в проруби, отправился к окну, а я сдвинул бумаги в сторону и присел на край стола.

Мелкий стоял ко мне спиной, уперевшись руками в подоконник и запрокинув голову, смотрел на мутное вечернее небо.

Хотя, какой он Мелкий?

В детстве Кирилл был чахлым и несуразным, как глист-заморыш, и мы с Демидом всерьез опасались, что он вырастет хилым гномом. Обломались. Вымахал здоровенный, как лось. Жена у него есть, семья. Папашей скоро станет. А мы его все мелкий, да мелкий.

За грудиной привычно защемило. Так всегда, стоит только подумать, что Вероника его ребенка носит. Казалось бы, столько времени прошло, пора принять и отпустить, а меня до сих пор в жар бросало, от одной мысли о ней, и по ночам кошмары снились: то их свадьба, то Кир на коленях, целуя еще плоский живот, то злополучное утро, когда я их застукал в постели.

Сердце до конца так и не смирилось, не приняло того, что они вместе. Не могло принять. И каждый раз больно, будто старые раны вспарывали и кислотой заливали.

К черту такую любовь.

Думал, что переболел. Пока в Европе жил — ни в чем себе не отказывал. Каждый день женщин не менял — нет привычки хватать, что попало и тащить в постель, но отношения были. Некоторые две недели длились, другие — месяц. Думал полегчает. Даже действительно в какой-то миг полегчало. Но вернулся домой, и снова она одним растерянным взглядом кожу с меня содрала.

— Это что сейчас было? — поинтересовался я, когда молчание начало затягиваться, — полгода вас всех не видел, рассчитывал на нормальный семейный ужин, а в результате получил вот такой теплый прием. Какого хрена ты такой нервный?