Только (не) с тобой (СИ)

— Дней пять, может меньше, всё зависит от силы вашего организма, — он осмотрел мою правую руку, удовлетворенно, кивая. — И самое главное, Варвара, нужно больше отдыхать. Во время сна все процессы ускоряются.

— Я вас поняла, — улыбнулась как можно ласковее. Не нравятся мне врачи, вот не нравятся и всё. Ни врачи, ни больницы, ни эти иглы в вены, бррр. Но, что поделать? — Больше отдыхать, меньше нервничать.

— Хорошо, очень хорошо, — он снова посмотрел на мою руку и подошёл к капельнице, что-то там проверяя.

— Что вы?.. — мысли стали вязкими и меня опять потянуло в сон.

— Ну, что тебе нравится, а? — вздрогнула, услышав за спиной уже знакомый голос. — По-моему, получилось отлично.

Прежде чем обернуться, осмотрела комнату, в которой нахожусь. Комната была огромной, с высокими потолками, кофейного цвета паркетом, по которому были разбросаны мягкие подушки, разных размеров и все пушистые. Навесной потолок был с разноцветной подсветкой. Стены были увешаны полотнами картин без рамок. Сами стены раньше были белыми, сейчас их покрывали брызги и разводы разными яркими красками нанесенные. Оригинальное дизайнерское решение, хотя выполнено явно вручную без привлечения профессионала. Окна отсутствовали, а под потолком в разных частях стен были вентиляционные отверстия. Скорее всего, это подвальное помещение, просто над ним хорошо постарались.

Улыбка сама появилась на лице, и я раскинула руки в стороны, покружившись по комнате. Тут так красиво и уютно, осталась бы здесь навсегда. Остановилась прямо напротив родителей. В другом углу комнаты не было подушек, зато стоял красивый деревянный столик, полностью заставленный бутылёчками с красками, в баночке стояли множество кисточек, самых разных. А перед мамой и папой стоял мольберт, пришлось подойти поближе, чтобы разглядеть рисунок. Ах, вечерний Париж. В углу на стене прямо за мольбертом мерцала гирлянда и сейчас она придавала рисунку особый шарм.

— Как всегда великолепно, — папа был в тёмно-синем костюме, подошёл к маме сзади и обнял, обхватив ладонями её большой живот.

— Осторожно, запачкаю же, — мама была в белом платье до пола, тоже в цветастых разводах, а поверх коричневый фартук. Волосы заколоты в причудливый пучок двумя кисточками. На щеке и руках засохла краска, а между пальцев она крутила только использованную кисть.

— Не запачкаешь, — он не выпустил её из рук и наклонился к лицу, нежно проводя носом по щеке, чем вызвал её хихиканье. Мама повернула к нему голову, и папа не преминул этим воспользоваться, поцеловал её в губы. Но и мама не стояла без дела. Она одной рукой обхватила папу за шею углубляя поцелуй, а сама другой рукой обмакнула кисть в красную краску, а потом мазнула папе по щеке. Он сначала замер, потом отстранился, проведя пальцем по краске. Мама весело засмеялась и отбежала на безопасное расстояние.

— Я же предупреждала, что запачкаю, — она снова покрутила кисть в руках, босыми ногами переступая через подушки и самодовольно улыбаясь. — Это, между прочим, акриловые краски. По моему специальному заказу, их не смыть без растворителя.

Я засмеялась, приложив руки к груди. Так вот от кого мне досталась эта хитрость. И такой нрав, ммм. А мама у меня та ещё штучка. Не удивительно, что отец в неё влюбился.

— Вот так вот, да?! — папа ошарашено покачал головой. — Тина, ты чему нашу дочь учишь, м?

— Женским премудростям, — вновь усмехнулась мама, — Да, Вареничек? Во, видел, она со мной согласна.

Папа опять махнул головой и взял из стаканчика первую попавшуюся кисточку, обмакнул её в фиолетовую краску.

— Даже не думай об этом, Лёш, — мама обвела комнату взглядом и указала на папу пальцем. — Это моя мастерская и мои правила. Ты сказал несколько необдуманных слов и поплатился. Лёша!

И они принялись, смеясь, перебегать по комнате. Папа с кистью наперевес, а мама пыталась отбиться от него подушками. Но в её положении сделать это было сложно, уже совсем скоро она запыхалась и сдалась на власть победителя. Папа крепко обнял её за талию и демонстративно разукрасил одну щёку. Она засмеялась, отдышавшись.

— И всё-таки проигрывать ты не умеешь, дорогой, — и она обхватила его обеими руками за шею, притянула к себе и поцеловала. — За это я тебя и люблю. Безумно люблю!

— Я тебя тоже, солнце моё, — он потерся свей цветной щекой о её. — Тебя там, кстати, Янка ждёт на улице.

— Янка? — она отстранилась, и улыбка её стала шире. — Что же ты раньше молчал?!

И она помчалась к лестнице, что была в другой стороне комнаты.

— Вот и говорю, — он с улыбкой наблюдал за девушкой. — Тина, мне кажется, ты кое-что забыла, — качнул он головой. Мама замерла, на мгновение, обернулась, затем осознав всё протянула «аааа», вытащила из волос кисточки, швырнув их на пол и продолжила свой забег. — Я вообще — то не это имел ввиду, — он догнал её в два шага и подхватил на руки. — Я имел в виду обувь, солнышко.

— Ооо, я в своей мастерской способна забыть не только про обувь, дорогой, — она засмеялась, удобнее устраиваясь на руках мужчины. И он понёс её на улицу.