Только один человек

— Что...

— Что написал? Какую-то чушь собачью...

— В виде поэмы?

— Какая там поэма... Для поэмы, дорогой ты мой, требуется мастерство, это не так-то просто. Ну разве этому нашему под силу сочинить Джона Грея?.. Он же ведь так — шаляй-валяй. Безотвественный тип, говорю же я.

Гайоз Джаши снова ушел в себя, а Гриша вновь выразил свое опасение:

— Если он и здесь до нас доберется, я за себя не ручаюсь. Живого места на нем не оставлю. В клочья разорву!

— Не бойся, мой Гриша, — обнадежил его Шалва, — ну как ему сыскать нас — мы же из сказки...

— А разве сказка не принадлежит прозе?! — вяло усомнился Васико.

— А тебе-то что за забота! — разозлился Гриша. — Тебя он вывел чересчур образованным и весьма остроумным, а вот я ему чем помешал, что он завертел-закружил меня в гуще каких-то болванов! Захотелось потешить досужих бездельников? Или смешнее нас никого не нашлось!

— Нет, просто это один из литературных приемов, — попытался Васико успокоить Гришу, — к тому же весьма древний. Давным давно тому назад в Греции киликийские писатели облекали свои не очень веселые замыслы в легкое, сказочное одеяние, чтоб тем легче довести их до читателя.

— Что-о? В сказочное одеяние?! Получается, что он и здесь нас настигнет. Так?

— Успокойся, будет тебе...

— Успокаивай лучше сам себя! — рассердился теперь уже и Гриша на старшего брата. — Не воображай, что с тобой самим все обстоит так уж хорошо, не бойся, и тебя тоже он вывел изрядным пустобрехом. А ты давай побольше за него заступайся! Так тебе и надо, даруй бог силы его рукам!

— При чем тут руки, он же не дровосек! Тебе следовало сказать об одной руке — пишут-то, слава богу, не обеими руками, — сорвался и Васико.

— Да пропади они пропадом, и его руки, и голова в придачу, чего он только к нам привязался, звали мы его, что ли?

— А нас к себе звал этот человек? — кивнул Шалва в сторо­ну Гайоза Джаши. — Однако он нас принял.

Гриша примолк, что же до самого Гайоза Джаши, то он сидел погруженный в себя и ничего не слышал.

Затем Гриша снова взялся за свое:

— Мы к этому человеку сами пришли, а тому что было за дело до нас?

— Может, и к тому мы тоже сами пришли, что же ему остава­лось, мой Гриша...

Ну-у, тут уж Гриша окончательно вышел из себя...

— Пришли к нему! — раскричался он бессвязно, — не пианино ли настраивать, а? Безответственная он личность и ничего больше... Я его видел как-то в Сололаки антитрезвым!.. Ишь, мастер слова выискался! Ничего, он уже получил свое. Много он знает, где я в поезде проснулся? Выше кандидата ему все равно не поднять­ся... Подумаешь, ростом взял... Велика, как говорится, фигура!.. То ли дело маленькие, да удаленькие профессора...

Была пятница.

— Хорошо, уймись, — повысил голос непоколебимый Шалва, — сегодня займемся только нашим делом...

— Да, но ты уверен, что народ правда придет? — Гришу вне­запно как подменили.

— А как же... У меня есть один знакомый в той деревне, Северионе, хороший человек, между прочим, очень даже хороший, я знаю, он соберет народ.

И действительно, люди собрались, да еще как собрались... По пологому склону шли и шли к скальной пещере давиды, бессарионы, шалвы, георгии-жоры, саши, симоники, константины, миши, вахтанги, гиви, фирюзы и маргалиты, кетеваны, русуданы, верико, тины, вали, маквалы, дареджаны; продираясь сквозь колючки, пробивали они себе грудью дорогу; потом пройдут немного по открытому мес­ту и приступают к подъему, ведущему к скальной двухъярусной или, так сказать, двухтеррасной пещере — Хергуле. Только верхнего яруса, им, простите, не было видно — он скрывался за синим пере­ливчатым занавесом, натянутым от края до края. А по самой середке стоял перед занавесом брат-предводитель — Шалва, встречавший людей вежливыми «пожалуйте, пожалуйте, мол, дорогие», «всех милости просим». Кто из них не бывал в этой хергульской пещере, но сейчас, в сумерки, при неясном свете факелов, все воспринималось как-то по-новому, по-особому, а если еще к тому же учесть, что когда-то давным-давно, очень много времени тому назад, эта высеченная в скале пещера была обиталищем первобытного человека — археологи обнаружили здесь кремниевые орудия той поры и множество звериных костей, что овевало эти места серой дымкой таин­ственности, то ко всему этому еще следует присовокупить столь присущее нам всем: «Ах, это представление непременно надо посмотреть!» — ведь кто из грузин не любит представлений, да что еще у нас есть, кроме представлений! Вот и стремились сюда все наперебой, быстро заполняя собою нижний ярус; один человек даже, боясь опоздать, так и явился впопыхах с поля, не успев сменить галоши, и рядом с ним весьма странное зрелище представляла собой наевшая телеса бухгалтерша, вырядившаяся в туфли на высоких каблуках; они были двоюродные брат и сестра...