Только один рейс

— К вечеру, может, утихнет, хотя прогноз плохой. Ну да нет худа без добра, клапана в моторе притереть надо, вот и займемся. Заправиться надо, а бензовоз сегодня не достанешь. Вот и кручусь.

— Когда будете посвободнее, заходите.

— Загляну как-нибудь.

Разговор, казалось, закончился, но командир не торопился прощаться. Вынул сигареты, предложил Карпову, оба закурили. Карцов догадался, что командир хочет что-то сказать, но то ли не решается, то ли не хочет говорить вот так, на ходу, поэтому и приглашает зайти.

Но вот, кажется, решился.

— Слышали, как наши боцмана оскандалились?

— Насчет всех не слышал, а про Барохвостова рассказывали, как он «флажка» выкупал, — улыбнулся Карцев.

А командир смущенно потупился.

— Было дело. — Помолчал немного, потом оглянулся на Сальникова, махнул рукой и решительно сказал: — А, чего тут юлить! Ошибку я допустил, сгоряча всю боцманскую команду без берега оставил. Понимаете, «флажок» пожаловался комбригу, а там пошли склонять по всем падежам весь корабль. Как будто и не было у нас ни отличной стрельбы, ни приза главкома, ничего не было! Обидно стало. Меня тоже по-человечески понять надо.

— А вас так и поняли, поэтому боцмана и не обижаются. Хотя вы и поступили не по справедливости, извините за прямоту.

— Но не отменять же мне теперь приказ?

— А почему бы и нет?

— Да ведь скажут, что, мол, за командир, который сегодня одно, а завтра другое приказывает.

— Кто скажет?

— Да они же и скажут, боцмана.

— Простите меня, товарищ капитан третьего ранга, но вы, видать, не очень-то хорошо знаете своих подчиненных.

— То есть?

— Не доверяете вы им, вот что плохо. А они вас лучше поймут, если вы им прямо скажете: так, мол, и так, сразу не разобрался, сгоряча рубанул, а теперь хочу перед вами извиниться и ошибку исправить. И авторитет ваш как командира не только не пострадает, а наоборот, еще больше поднимется.

— Вы думаете?

— Я знаю.

Гвоздев внимательно посмотрел на Карцова, кивнул и задумчиво сказал:

— А ведь убедили вы меня, Иван Степанович. Спасибо за науку.

— Ну, какая там наука. Жизнь.

— И все-таки я вам благодарен. И вообще всегда рад вас видеть. Заходите обязательно, не забывайте нас. А теперь извините — спешу.

Они попрощались, командир пошел к трапу, но, едва ступив на него, остановился и сказал:

— А вообще-то я жалею, что отпустил вас. — И легко взбежал наверх.

«Если откровенно признаться, я и сам жалею, что ушел. Да ведь когда-то надо же… И годы уже, и ему вон дорогу давать надо», — подумал Карцов, глядя на подходившего Сальникова.

— Здравия желаю, товарищ мичман!

— Здравствуй, Миша. Как она, жизнь-то?

— Бьет ключом. И все больше по голове.

— Что так?

— Так ведь небось командир уже говорил вам, как мы тут опростоволосились?

— Нет, никакого такого разговору не было у нас с ним. А что случилось?

Сальников рассказал, как выкупали «флажка», однако не пояснил, что произошло это по недогляду Барохвостова, а отнес вину на всех боцманов, сетуя больше даже на себя. И о том, что вся команда оставлена без берега, тоже промолчал.

— А командир об этом и — не обмолвился, — соврал Карцов.

— Странно.

— А что тут странного? Мало ли у кого какие оплошности бывают. Не кричать же об этом на всех перекрестках.

— Вам-то можно бы и сказать. Не чужой.

— Значит, не счел нужным. А ты не переживай; очень-то, мало ли чего бывает. Ну, выкупали и выкупали. Неприятность, конечно, однако трагедию из этого случая делать не надо.

— А мы и не делаем.

— Вот и ладно.

— Звали-то зачем, Иван Степанович?

— Сейчас объясню. Погляди-ка внимательнее на правый борт, да не туда, а вот сюда. Что-нибудь замечаешь?

— Вроде все в порядке.

— Вроде, да не все. Вон, видишь, «коровий язык» какой вытянулся? Краску густо взяли. И как раз возле самого трапа, то есть на виду. Так ты это дело поправь.

— Хорошо, сделаем.

— Ну вот и все, что я хотел тебе сказать.

— Спасибо. А я сам как-то не заметил. Не успеваю за всем уследить, дня не хватает.

— А ты не суетись, спокойнее будь. Там, где и без тебя могут сами матросы справиться, пусть и справляются, не мешай. А то есть в тебе это — соваться во все дела самому. Приучай людей к самостоятельности.

— Вот она, самостоятельность-то, и вылезает наружу, — кивнул Сальников на борт. — Все равно за всеми глаз да глаз нужен. Иногда проще и быстрее самому сделать, чем показывать да рассказывать.

— А у тебя у самого-то все ли с первого раза выходило? Нет? То-то и оно! Ну ладно, иди, тебя вон дежурный по кораблю разыскивает.

Они попрощались, и Сальников побежал на корабль. Карцов проводил его взглядом и вздохнул: «Суетится много, а все без толку. Ну ничего, обкатается со временем. Хорошо, что хоть на командира не жаловался. А тот слишком горяч. Ну, не беда. Главное — не за себя, за дело переживает. А ошибки у всякого случаются. Важно, чтобы человек не только понял свою ошибку, а и сумел ее исправить…»

5