Только один закон

Здесь царила настоящая и абсолютная бедность. Но Девлин впервые встречался с ней в «гавайском раю». Нищета ничем не поражала, но была ничуть не лучше той, что существует на материке, в Штатах. Он видел разваливающиеся буквально на глазах двухэтажные деревянные дома слева от дороги, длинный ряд крохотных и жалких лачуг из фанеры и листового железа – справа. Лачуги были окружены высокой некошеной травой. Возле дороги трава была редкой, пожухлой, коричневатого оттенка, а ближе к жилью – более зеленой и густой.

Большинство лачуг выглядели покинутыми, но проезжая мимо одной, Девлин заметил ребятишек, которые возились и играли у порога. Самый младший был одет только в замызганные трусики, малышу едва ли исполнилось три года. Старшей оказалась девочка лет десяти, на ней мешком висело выцветшее платьице. Мальчуган лет шести, средний по возрасту, щеголял в шортах и белой майке с прорехой на животе. Лица у детей были бледного, нездорового оттенка, какой приобретает человеческая кожа от бедности и безысходности.

Медленно проезжая мимо, Джек заглянул в окно единственной комнаты. Она была тускло освещена свисающей с потолка голой лампочкой. Изможденная женщина сидела на импровизированной кушетке из упаковочных ящиков и прижимала к обнаженной груди младенца, вместо одежды на ней висели какие-то лохмотья. Она, не отрываясь, смотрела на экран маленького черно-белого телевизора. «Добро пожаловать в Кахоа-Таун», – саркастически подумал Девлин.

Проехав еще несколько десятков ярдов, оноставил позади район трущоб и оказался в деловой части города. Теперь он понял, почему в одной из газетных статей Кахоа сравнивался с американским городком времен покорения Дикого Запада. Мейн-стрит казалась декорацией к многосерийному вестерну пятидесятых годов. Все здания были деревянными, одно– или двухэтажными. Их окружали приподнятые над землей деревянные террасы с перилами. Мейн-стрит оказалась на редкость грязной улицей, так что Маршал Дилон смотрелся бы на ней отлично.

По пути Девлин отмечал для себя каждое заведение и достопримечательность. Слева – магазинчик натуральных продуктов, закрытый ресторан, бар, продуктовая лавка, зеленая аллея, ряд помещений, походивших на закрытые магазины, мастерская, какая-то контора, дальше ресторан «Да», тайский ресторанчик, вереница стандартных складских помещений. Справа – длинное двухэтажное здание, которое имело самый импозантный вид в городе и занимало центральную часть Мейн-стрит, со стенами, окрашенными в темно-зеленый цвет. На втором этаже сверкали чистыми стеклами окна с белыми рамами. Первый этаж пустовал, если не считать магазина по продаже видеоаппаратуры и кассет и заведения, напоминающего книжную лавку.

Остальные дома на дальней окраине Мейн-стрит были одноэтажными развалюхами. Их было четыре или пять, но жилым казался только один. В полуподвале размещалась обшарпанная прачечная на пять стиральных машин, освещенная мерцающим светом флюоресцентных ламп. Девлин успел разглядеть молодого человека, сидящего на столе для упаковки белья. Длинные волосы, жидкая бородка, старомодные очки и потрепанные джинсы вызывали в памяти Девлина образ Хейта Эшбери из далеких шестидесятых. Рядом с парнем на столе расположилась девушка.

Девлин проехал еще сотню ярдов, пока не оказался на окраине городка, возле школьного комплекса начальной и средней ступени. Доехал до стоянки и двинулся в обратную сторону.

Солнце скрылось за горизонтом, но даже в розоватых сумерках все в этом провинциальном городке казалось убогим и ветхим. Основными цветами пейзажа оставались блекло-голубой, багровый и бежевый. Возможно, туристические справочники назвали бы Кахоа экзотическим уголком старых Гавайев, но Девлин был совершенно уверен, что если кто-нибудь забредет сюда в поисках экзотики, то непременно разочаруется.

Те жители, кого он успел встретить, имели такой же измученный, потрепанный вид, как и сам городок. Например, эта полная женщина в блузке, которая ей явно мала, и юбке слишком для нее свободной. Выглядела женщина очень усталой, измотанной, однако упорно толкала вперед по деревянному тротуару детскую коляску, словно опаздывала на свидание, но не помнила точно, где оно ей назначено. В коляске сидел пятилетний мальчик. Лицо малыша – грязное, испачканы и руки, и одежда. Он уже вышел из того возраста, когда детей катают в коляске, но женщина, тем не менее, не позволяла ему идти самостоятельно. Навстречу попались двое мужчин, они шагали медленно и неуверенно. У одного волосы были длинные и жидкие, у другого – торчали курчавой густой шапкой. Бороды у обоих – всклокоченные и спутанные. Облачены мужчины в ту же одежду, какую носили на островах почти все – майки, шорты или джинсы, резиновые шлепанцы. Но одежда выглядела слишком поношенной, оба были слишком худы, чтобы казаться здоровыми. Еще два отголоска шестидесятых.