Только одна ночь

Центр ответил, чтобы он, Скорняков, действовал согласно инструкции, что на месте виднее и ему предоставлено право принимать решение в подобных ситуациях.

— Ваше мнение, Петр Самойлович? — спросил Скорняков у Лисицына.

— Думаю, товарищ командующий, — глухо донесся голос Лисицына, — дать команду на поражение! Все данные за то, что это разведчик!

Слушая взволнованный голос заместителя, Скорняков мысленно представил, как по его команде старший лейтенант Александр Скорняков нажмет кнопку пуска, ракеты с грохотом сорвутся с пусковых установок, озарят огненно-багровым заревом притихший ночной лес и помчатся к цели. К цели? А если там рейсовый самолет?

На какое-то время его охватило сомнение в правомерности этого решения. Нужны ли в данной обстановке строгие меры… Никуда он не денется. В случае чего можно сбить на догоне. Он колебался, все еще не будучи уверенным в необходимости именно этого решения.

— Что доложит начальник ЗРВ? — насупясь, спросил Скорняков.

Беловол решительно поддержал Лисицына:

— Надо сбивать, товарищ командующий!

Лисицын и Беловол, видимо, хорошо владели обстановкой, дело свое знают, им, как говорится, виднее.

— Перехватчиков вывести из зоны огня ЗУР в район барражирования! — приказал Скорняков полковнику Седых.

Теперь все готово. Теперь все ждали только одного его слова. А ведь пока не раскрыта тайна этого самолета. Как под тюлевой шторой: что-то есть, а вот что — поди, догадайся.

Скорняков заметил беспокойство Прилепского, когда тот несколько раз подряд хватал телефонную трубку, кого-то упрашивая внимательно разобраться; это его тревожное состояние не покидало, и даже, наоборот, Вадим нервничал еще больше, и особенно после того, когда Беловол предложил сбить неопознанный самолет. Конечно, все в эти минуты живут в тревожном состоянии, но Вадим ведет себя беспокойнее других. Скорняков стал наблюдать за ним. Прилепский сделал какую-то запись в тетради, скользнул в который раз взглядом по планшету, пошептался со Смольниковым и громко произнес:

— «Добро» на пуск ракет, товарищ командующий, давать нельзя! Надо разобраться с целями! Не все…

— Чего разбираться? — пресек рассуждения оперативного дежурного Лисицын. — Пора принимать меры.

«Что-то же заставило Прилепского в такой напряженной обстановке пойти на риск вызвать гнев Лисицына, — размышлял Скорняков, глядя на Прилепского. — Он прав — не все ясно. А всегда ли бывает ясно в военном деле в момент принятия решения. Наверно, не всегда. Так и сейчас. Он подозвал Прилепского. Еще раз надо быстро просмотреть всю информацию. Только быстро!..»

* * *

Что-то сдерживало Скорнякова от последнего шага. «Здесь что-то не так, — сомневался он. — Нарушитель вряд ли шел бы к объекту вот так, напрямую, без разворотов и изменения высоты. И в то же время — чего ему бояться? Ведь большую часть пути он шел по маршруту и по коридору рейсового самолета. Нарушитель мог надеяться на то, что его не заметили, пройти над объектом, сделать все, что нужно, развернуться на обратный курс и снова пойти по маршруту рейсового. Резонно? — сам себя спрашивал Скорняков и тут же отвечал: — Такое вполне может быть, хотя в его жизни в прошлом не было ничего подобного. Первый случай. Разведчики, случалось, пытались нарушить границу, но чтобы так нагло…»

— Чего вы ждете? — нервно спросил Беловол.

Скорнякову хотелось оборвать главного ракетчика, но он видел, по крайней мере так казалось ему, что и другие ждут его команды.

— Соедините с командиром батареи, — сухо произнес Скорняков, обращаясь к Смольникову.

Тот схватил трубку телефона, что-то сказал вполголоса дежурной телефонистке и доложил:

— Старший лейтенант Скорняков у телефона!

Сын. Сашка. Там, на другом конце провода, его первенец, его любимец ждет команды. Пространство, разделяющее сына и отца, будто бы сократилось, и он представил руку Саши на пульте, рядом с кнопкой «Пуск», налитые тревогой глаза, его застывшее лицо, и почувствовал, как в груди похолодело.

— Добро. Пусть будет на связи. — Анатолий Павлович осторожно взял телефонную трубку из рук Прилепского, положил ее рядом с собой, повернулся к полковнику Седых: — Перехватчиков далеко не уводите — в случае чего им будет поставлена боевая задача.