Только одна ночь

Он видел, что сидящие за пультами солдаты не успевали обрабатывать поступающую к ним информацию и вводить ее в ЭВМ; стараясь изо всех сил, пультисты, словно опытные машинистки, стучали пальцами по клавишам, отчего в зале стоял неумолчный треск. Раскрасневшиеся лица солдат поблескивали от пота, встревоженные глаза были наполнены беспокойством ответственности. Темп работы удовлетворил Лисицына, но когда он оценивающе посмотрел на ворох телеграфных лент и бланков, то подумал о своей причастности к тому, что в общей системе АСУ есть очень узкие места. Прав Скорняков — «Сапфир» решил только часть проблемы управления, хотя и самую важную.

* * *

— Что же вы молчите? — снова услышал он голос Скорнякова. — Кто снял отметку? Кто виновник?

Скорняков едва удержался, чтобы не дать волю растущему в нем гневу. Злость кипела в нем, подкатывала к горлу. Он умолк, чтобы отдышаться и унять волнение.

— Прошу разрешения выйти? — спросил Прилепский.

— Иди. Документы оставь. Спасибо.

— На КП поступает информация о сотнях самолетов, — начал объяснять Лисицын, как только вышел Прилепский. — О ложных отметках от грозовой облачности. Если мы все это огромное количество информации введем в ЭВМ, то электронный планшет и «память» машины будут забиты до отказа. Мы вынуждены селектировать информацию, отбирать то, что имеет для нас особое значение. — Лисицын говорил спокойно, уверенно: тут, мол, все ясно, стоит ли терять время…

— Начнем с того, куда делась отметка о последней цели? — не давая увести разговор в сторону, спросил Скорняков, желая побыстрее разобраться в случившемся.

Между ними начался скрытый поединок: он, Скорняков, знал почти все и ждал признания Лисицына; Лисицын же прилагал все усилия, чтобы увести дело в сторону, а потом и «погасить» это дело. Главное позади, нарушитель посажен, все живы-здоровы, какое имеют значение сейчас чьи-то ошибки. Лисицыну не хотелось признаваться в том, что по его предложению не была высвечена отметка на экране зала управления, но в то же время он знал, что достаточно Скорнякову побеседовать с офицерами АСУ — и все будет ясно. Что же делать?.. Отметка действительно была, но он, Лисицын, никогда не думал, что самолет-разведчик сыграет с ними такую злую шутку. Видимо, Скорняков догадывался кое о чем и ждал его признания. Шила в мешке не утаишь.

— Я виноват, — глухо проговорил Лисицын, насупив брови. — Засветка была необычной. Я решил, что это отметка от наэлектризованного облака. — Лисицын вытер лицо платком и, страдальчески морщась, подумал: «Как все шло хорошо, и все в один час рухнуло. Надо же такому случиться — споткнулся, считай, на ровном месте». Он пожалел себя, вздохнул. Если бы повторить уходящую ночь, вернуть все сначала…

— Чем же вы все это объясните? — жестко спросил Скорняков, нацеливаясь в глаза Лисицына.

— Спешкой, конечно. Одной целью больше, одной меньше, — как-то неопределенно ответил Лисицын. — Ну и помощнички подвели. Вы правы — разведчик не на месте, офицер РТВ отнесся безответственно.

«Теперь можно валить на других, — зло подумал Скорняков. — Все виноваты, все, кроме Лисицына».

— Отвечать придется по всей строгости, товарищ Лисицын, — перешел на официальный тон Скорняков. — И мне перепадет, само собой, и вам. Но дело в конце концов не в наказании. Нет. Я имею в виду нравственную сторону. Это должно было произойти. Отвечать надо не только за сегодняшний случай, а и за прошлое. Вы — член комиссии по приему системы «Сапфир», подготовленный специалист. Почему же вы не добились автоматизации всего процесса? Вы же сами убедились, что пультисты не могут восполнить этот пробел. Обработка вручную такого количества поступающей информации — выше человеческих возможностей. Почему вы согласились подписать акт о завершении создания системы АСУ? Почему не восстали против мнения тех, кто спешил завершить работы по «Сапфиру»?

Слова Скорнякова ударяли Лисицына все больнее и больнее. Как ни старался, ему не удалось остаться спокойным и тем самым продемонстрировать свое несогласие со Скорняковым. Почувствовал, как падает контроль над собой, как предательски вздрагивают руки. «Старый мухомор, — ругал себя Лисицын. — Расслабился. И перед кем? Скорняков эскадрильей командовал, а я…» Он попытался снова взять себя в руки, встряхнуться, перейти в наступление.

— Во-первых, не я один был в комиссии, во-вторых, а это самое главное, нужны новые капиталовложения, нужно время. Обстоятельства торопили нас. Надо было быстрее начать осваивать АСУ.

— «Быстрее, быстрее». Кому эта спешка нужна?

— Обороне страны! — не без вызова произнес Лисицын, теребя пальцами галстук. — Не поддержали бы идею «Сапфира» — КБ дало бы другое задание. Поэтому мы и согласились. Пусть лучше синица в руках, чем журавль в небе! Сработала система объективной необходимости, как, например, срабатывает система гравитации в галактике. «Хотят» этого или «не хотят» планеты — солнце ими управляет. В эпоху НТР действия одного человека в расчет не принимаются. «Сапфир» — дитя объективной необходимости. АСУ нужна нашей обороне как воздух!