Только одна пуля

И к дивану вовремя поспел, подскочил и увидел, как волна пробежала по ее телу от груди к ногам. Что-то дрогнуло в ее неподвижности, Маргарита Александровна выгнулась дугой, складки халата натянулись, и живот поднялся страшным бугром, словно бруствер, заслоняющий от пули. Она раскрыла рот, заглатывая воздух, и покатилась с дивана. Он едва успел подставить руки, ему удалось смягчить удар, она упала не животом, а боком и вытянулась на полу, слепо водя руками по темным паркетинам. Все же она за что-то зацепилась при падении, расцарапала или рассекла нижнюю губу — не разглядеть за натекшей кровью. Он схватил тряпочку, утишая кровоточащую ранку. Один раз ненароком дотронулся пальцем до податливой припухлости губы и тут же с испугом отдернул руку.

Он сидел перед ней на полу и тупо глядел на темную лужу, которая, он не сомневался, вытекала из нее и расползалась под халатом и по паркету. Наконец раздался звонок.

Нина управлялась уверенно и быстро. Сухарев воскрес под ее началом, и, хоть команды были непривычными, все же это были команды, он исполнял их прилежно и облегченно.

— Нет, нет, садиться ей нельзя. Поднимайте плечи, а я ноги, осторожней с животом… Не вытирайте на полу, это нестрашно, воды отошли. Надо дать ей капли, возьмите с комода. Теперь берите нож, не бойтесь, не бойтесь, разожмите зубы. Смелей же… А я ложкой, вот так… Она сейчас ничего не чувствует, у нее окаменелость. Конечно, надо вызвать врача, нет, не врача, «скорую помощь»… Вернитесь, смотрите, чтобы она опять не упала, я сама позвоню…

Лицо Маргариты Александровны с углубившимися чертами оставалось неестественно белым и застывшим, будто кусок мрамора. Сухарев не в силах был оторваться взглядом от этого лица.

— Какая она… — начал он и тут же пресек себя, потому что не имел еще права на такие слова при чужих.

— Какая? — настороженно спросила Нина: ей послышался упрек в голосе Сухарева, словно бы он видит то, чего не видит она.

Неземная, хотел бы сказать Иван Сухарев, но слов у него таких отродясь не бывало, чтобы выражать свои чувства, и вместо того он ответил:

— Усталая.

— Ей сейчас плохо, но пока ничего страшного. Важно, чтобы ребенок не пострадал. Что же они не едут?

— Это я виноват, — сказал Сухарев, и тут же раздался звонок.

Санитары по-хозяйски оттеснили его, не давая даже подержаться за носилки, а один из них, пожилой и сутулый, посмотрел на него с молчаливым сочувствием, будто пострадавшая была близким человеком Сухареву, и этот добрый взгляд обжег его, оставив долгий след в теле.

Низкая желтая машина отъехала от подъезда. Сухарев и Нина остались на улице. День клонился к вечеру, крыши домов приблизились к небу. В воздухе пахло сыростью. Прохожих было немного. По той стороне улицы бежал мальчишка. «Братиславу взяли, Братиславу!» — кричал он, раскручивая в воздухе портфель.

Из-за поворота выполз трамвай, с дребезжаньем проехал мимо. Сухарев проводил его глазами, машинально откладывая в память номер: 37.

— Хорошо еще, что она на втором этаже, — заметила Нина, — всего десять ступенек, меньше тряски.

— Это я виноват, — продолжал Сухарев свою взбудораженную мысль. — Надо было по-умному, а я не приготовился, никак не знал, что она в положении.

— Чем же вы виноваты? — с готовностью перебила Нина. — Разве вы могли сказать по-другому? Как бы вы ни сказали, было бы то же самое, — она тайно разглядывала его китель с орденами, выглядывающими из-под шинели, и улыбнулась. — Вы, верно, проголодались? Пойдемте ко мне, я разогрею обед. И остановиться у меня можете…

— Никак нет, — браво отчеканил Иван Сухарев, безответно скользнув взглядом по ее худенькой, почти безгрудой фигурке. — Сейчас не могу. Мне еще к матери топать.

— Господи, — померкла Нина. — К его матери?..

5

Тот же старый дом с облупившимся фасадом, пологая лестница, щербатые ступени. Ведь он сам по трезвому размышлению определил, что сначала навестит Маргариту Александровну, а уж после отправится к матери. В такой последовательности ему легче придется с его попутным горьким поручением. Мать, само собой, будет переживать, поэтому к ней надо идти потом, а Маргарита молода, ей-то что. И еще неизвестно, какая она жена, законная или полевая?..

Вот сколь умно рассудил. Все предусмотрел.

Но жизнь и тут сюрприз уготовила. Он не знал, что Маргарита Александровна беременна, даже предположить не мог, а увидев это, несколько подрастерялся. Все заготовленные слова, которые он еще в поезде у окна сочинил, из головы выскочили.