Только он

И для чего это ему?

Он, что, действительно на неё запал? Вот так, с первого взгляда? Или дело в той давней совсем ещё детской влюблённости. А она существует? Да ну, фигня какая. И зачем ему дальше сидеть за столом, анализируя собственные ощущения. Лучше отвалить в свою комнату, прийти в себя. Оттуда не получится пялится на след от взбитых сливок на губах, на пушистый завиток волос у виска, на изящную линию шеи и ямочку над ключицей, тогда в голове чуток прояснится. Или не чуток. Или…

Он остановился, услышав про такси и уверенное папино «уже отдохнул», и, даже на секунду не задумавшись, предложил:

– Да давайте, я отвезу. Ну а что? Я же могу.

Так они и оказались вдвоём в машине, катили по вечерним, подсвеченным электрическими огнями и оттого выглядевшими почти нарядно улицам. Дима посматривал на вычерченный навигатором маршрут и досадливо подмечал, как всё короче и короче становится красная линия.

– А, может, вам ещё куда заехать надо? – когда до пункта назначения осталось совсем немного, с надеждой поинтересовался он, но Алёна лишь озадаченно уточнила:

– Куда?

– В магазин, например. Я могу подвезти. Мне не трудно. И до дома потом.

– Спасибо, не надо, – она отрицательно качнула головой. – Я, как видишь, и без того с гостинцами, – и предъявила ему коробку с парой пирожных, которые папа вручил ей перед уходом. Из тех самых, купленных Димой к чаю.

– Вам понравилось?

– Что?

– Пирожное.

– Да, было вкусно, – сообщила Алёна, а вот в её ответе не прозвучало ничего, помимо элементарной вежливости.

Обидно. Немного. Ещё и оттого, что никак не придумывается повод отсрочить скорое расставание. Если б можно было просто ехать и ехать, без цели. Хотя глупо, конечно, бессмысленно. Лучше, если б куда-то. Только вот – куда?

Город у них такой – самый обычный, никаких примечательных мест, способных поразить открывающимся с них невероятным видом, который создал бы нужное настроение, который без слов рассказал бы о многом. Всё банально до скучного. Улицы, скверы, парки со стандартным набором развлечений. Набережная – хоть что-то. Чуть приподнятый над рекою берег, витая чугунная ограда, яркий свет трёхглавых под старину фонарей, далёкая перспектива, трепещущие блики на воде. И всё равно – банально.

– Здесь можно свернуть, – неожиданно прилетело со стороны Алёны.

– А? Ну… да!

Точно. А он чуть не проскочил мимо.

Свернули, проехали между домов по дороге, напоминающей произвольно нарисованную ломанную линию, ещё раз свернули, вкатили во двор.

– Можно прямо здесь остановить, – опять проговорила Алёна.

– Первый подъезд?

– Нет, следующий. Но я дойду.

Дима, конечно, проехал дальше, остановился ровно напротив входа. Алёна протянула руку к рычажку на двери.

– Спасибо, что довёз.

– Папа был бы лучше?

– В смысле? – она замерла, глянула с недоумением.

– Ну, надёжней как водитель, – пояснил Дима. – Он давно уже за рулём.

Алёна всё-таки распахнула дверь, дёрнула плечом.

– Я не знаю, кто лучше. В общем-то мне без разницы.

Без разницы, значит, всё равно, плевать. Или она не видит особых различий между ним и его отцом.

– Ну, я ведь едва не пропустил поворот.

– Да ничего страшного, – Алёна улыбнулась, но опять исключительно из вежливости. – Случается. – И разворачиваясь в сторону улицы, добавила: – До свидания, Дима.

«Дима» – вроде бы обычно, но получилось совсем не так, как у всех остальных.

– А может…

Он сам ещё не придумал, чего, но нужно же было сказать хоть что-то, заставившее бы Алёну остановиться. Но она уже выбралась из машины, чуть нагнувшись, повторила:

– До свидания.

И опять улыбнулась, но теперь уже не вежливо, а со снисходительным взрослым пониманием.

Ну, чёрт! Ну почему? Неужели надо быть таким же навязчиво самоуверенно нахальным, как Ростик? Хотя его ведь тоже отшили. Тогда – как? И…

Да о чём он опять? Что у него с головой в последнее время?

19

Когда вернулся домой, вошёл в квартиру, в прихожей сразу нарисовалась мама, оглядела с пристальным вниманием.

– Дима, ты почему телефон с собой не брал?

– Правда не брал? – он не притворялся, действительно удивился. – Забыл, наверное.

А что, мама уже названивала, проверяя, жив ли он и здоров?

– На нем куча входящих. Он тут почти не замолкая гудел.

Телефон сиротливо лежал на полочке для всякой мелочи. Дима забрал его.

Ну да, куча входящих, ещё и сообщения в мессенджере. Это кому же он так понадобился?

Ой, бли-ин! Ксюха!

Они же встретиться договаривались. А Дима даже не вспомнил о ней за всё время. Ни разу.

И делать-то теперь что? Как объясняться? Не скажешь же правду «Прости, Ксюш. Из головы вылетело». Любой другой, может, и сказал бы, но с ней так – как-то не по-человечески. И мыслей, будто назло, никаких не появлялось. Совсем никаких. А мобильник опять загудел, застонал, затрясся от ужаса, и голос в нём тревожно подрагивал.

– Дим! Дима. Это ты?

– Ксюш. Да, я. Кто ж ещё?

– С тобой всё в порядке?

Она не предполагала, что о ней могут забыть или расчётливо её продинамить, решила, с ним что-то произошло.