— Микки, как хорошо, что ты меня нашел! Мне так плохо, я так хочу тебя видеть! Пожалуйста, приезжай! А если ты не можешь, давай я к тебе приеду!
Майкл не стал по телефону выяснять, в чем дело. Он лишь сказал:
— Нет, я приеду к тебе. Только скажи, где тебя найти.
Джованна заколебалась, но через секунду решительно ответила:
— Давай встретимся в моей лозаннской квартире. Ты ведь знаешь адрес.
Майкл был два или три раза в квартире Джованны, но каждый раз приезжал туда вместе с ней, так что зрительно представлял себе, где она живет, но адрес у него не был записан.
— Напомни, пожалуйста, улицу и дом. Я возьму такси от аэропорта.
Джованна продиктовала адрес. Чувствовалось, что она немного успокоилась.
— Когда ты прилетишь?
— В самое ближайшее время. Как только закажу билет, я сообщу тебе. Скажи, где ты будешь — в деревне или в городе?
Джованна опять задумалась.
— В деревне, — после некоторой паузы сказала она.
— Хорошо, тогда уточни адрес, — попросил Майкл. — И правильно ли я указал фамилию твоего отца?
Оказалось, что правильно. Он записал и второй адрес, продиктованный Джованной.
— Микки, а ты не передумаешь? — с тревогой спросила она.
— Я же сказал тебе, что прилечу на днях.
— Пожалуйста, прилетай, хоть на несколько часов! Я очень буду ждать тебя!
Майкл положил трубку. Этот разговор нисколько не прояснил ситуацию. Наоборот, еще более запутал ее. Джованна была чем-то очень расстроена, и это тревожило Майкла.
Через три дня, предварительно известив Джованну, он вылетел в Швейцарию.
От аэропорта до ее дома Майкл доехал довольно быстро. На его звонок дверь открыла женщина, в которой он с первого взгляда не узнал Джованну. Перед ним стояла сильно располневшая, постаревшая, поблекшая женщина с потухшими глазами и скорбно опущенными уголками губ.
Не успел Майкл переступить порог, как оказался в крепких объятиях бывшей возлюбленной, которая не могла вымолвить ни слова — она молча целовала его, обильно смачивая его лицо и костюм своими слезами.
Майклу стоило немало труда, чтобы успокоить ее. Он усадил ее в глубокое мягкое кресло, а сам сел рядом с ней на стул. Он никак не мог привыкнуть к ее новому виду.
За время, которое они не виделись, он отвык от Джованны, и она уже не вызывала в нем никаких чувств, кроме жалости, пожалуй. Еще большую жалость он испытывал к самому себе, поскольку с трудом представлял совместную жизнь с этой женщиной.
Джованна перестала плакать, но все еще не способна была что-либо говорить. Майкл решил не тянуть время пустыми разговорами о здоровье и погоде и сразу приступил к главному.
Он сказал Джованне, что был удивлен ее долгим молчанием, что звонил ей несколько раз, но она не отвечала на его звонки и не писала писем, а потом и вовсе исчезла куда-то. Не скрыл от нее Майкл и того, что совершенно случайно недавно от одного общего знакомого узнал о рождении ее сына.
Джованна вспыхнула, яркая краска залила ее смуглое лицо. Она схватила подушку и стала нервно теребить ее край. Майкл выжидающе смотрел на нее, и она, прерывисто дыша, заговорила.
Ее речь была сбивчивой, часто прерывалась всхлипываниями и рыданиями, но Майклу все же удалось понять главное.
Джованна поведала ему, что во время их последней встречи она осознала всю неотвратимость их разрыва. Она поняла, что надоела Майклу и что у них нет перспективы совместного будущего. И как ни тяжело было это осознавать, но следовало с этим примириться. Джованна никогда не обольщалась относительно чувств Майкла к ней, она знала, что ее любовь — односторонняя.
Сказав это, Джованна робко взглянула на Майкла в надежде услышать опровержение своих слов. Но не услышала. Майкл сидел молча, с нетерпением ожидая продолжения ее рассказа.
Джованне, как всякой женщине, хотелось иметь семью, детей. Ей уже перевалило за тридцать пять, и откладывать на потом устройство своей судьбы было бы неблагоразумно. Она решила не писать и не звонить Майклу и уж тем более — не встречаться с ним, потому что иначе никогда бы не смогла оторваться от него.
В пансионате на Женевском озере, где она отдыхала, Джованна познакомилась с сотрудником криминальной полиции из Австрии. Сорокатрехлетнему Рихарду сразу же понравилась симпатичная, живая итальянка из Лозанны, хорошо говорившая по-немецки. Джованна усмехалась про себя: и снова язык общения немецкий. Еще повезло, что не китайский!
Ей понравился во всех отношениях положительный полицейский из Вены. Их встречи продолжались и после окончания отпуска — то Джованна ездила в Вену, то Рихард выбирался в Лозанну.
Рихард считал, что они уже достаточно знают друг друга, подходят друг другу и, следовательно, могут создать семью. А проверять чувства, уверял он, дело бесперспективное — этим можно заниматься всю жизнь, так и не придя ни к какому определенному выводу.
Джованна умом понимала, что лучшего мужа ей не найти, но сердцем никак не могла его принять. Она все время невольно сравнивала Рихарда с Майклом, и все внутри нее протестовало против союза с австрийцем.