Только представьте…

Дражайшая Кит, как тяжело я переношу разлуку с тобой! Как бы хотела, чтобы мы всегда были вместе и обменивались секретами о тех, кого мы любим, твоем Бэроне и моем милом Эдварде. Зато теперь, когда ты стала замужней женщиной, я могу задать тебе вопросы, с которыми не смею заставить себя прийти к милой маменьке.

Неужели Евин грех действительно так ужасен, как намекала миссис Темплтон? Я начинаю подозревать, что она не сказала всей правды, ибо подумать не могу, чтобы между мной и Эдвардом могло произойти что-то отталкивающее. О, дорогая, я не должна писать о таком даже тебе, но в последнее время все это просто не идет из головы! Скорее заканчиваю, пока не взбрело в голову спросить еще что-то, столь же неприличное. До чего же я тоскую по тебе!

Твой верный, верный друг Элсбет.

Целую неделю письмо подруги немым укором лежало на комоде. Десять раз она садилась, чтобы ответить, но неизменно откладывала перо. Наконец дальше тянуть стало невозможно. Результат оказался крайне неудовлетворительным, но ничего лучшего не выходило, как ни старалась Кит.

Дорогая Элсбет!

Я так рада твоему письму и счастлива за тебя. Твой Эдвард, похоже, идеально тебе подходит! И я точно знаю, что ты будешь самой красивой невестой в Нью-Йорке. Если бы я только могла видеть тебя в этот день!

Удивительно, как верно ты описала сцену предложения! Все было так, как ты предполагала: Бэрон

действительно стоял на коленях! Точно до малейшей детали, даже платье было то же самое!

Прости за короткое письмо, но у меня сегодня тысяча дел.

С любовью, Кит.

P.S. Не волнуйся о Евином грехе. Миссис Темплтон лгала.

Только в конце августа Кит вынудила себя поехать к прядильне, и та лишь потому, что знала: Кейна там не будет. Хлопок созрел, и Кейн с Магнусом с утра до вечера пропадали в полях, оставив Джима Чайлдза следить за станками.

Хотя Кит ни разу не была там после той ужасной ночи, когда она решилась на поджог, мысли о прядильне не выходили у нее из головы. Это сооружение угрожало ей. Вряд ли Кейн удовлетворится масштабами своего предприятия, но всякое расширение пойдет за счет плантации. В то же время она испытывала какое-то болезненное любопытство. Недаром Кит была южанкой и к тому же разбиралась в хлопке. Сможет ли прядильня сотворить такое же чудо, как очистка хлопка? Или станет проклятием?

Как любой другой ребенок на Юге, она знала эту историю так же хорошо, как линии на собственной ладони. История не имела границ, не зависела ни от вероисповедания или убеждений, ни от цвета кожи. Ее передавали из уст в уста богатые и бедные, свободные люди и рабы. Историю о том, как Юг был спасен всего за десять дней.

По дороге к прядильне она вспоминала…

Это было в конце восемнадцатого века, когда чертовы семена были главной проблемой Юга. О, можно было сколько угодно рассуждать о преимуществах си-айлендского хлопка с его длинными шелковистыми волокнами, из которых семена выскальзывали так же легко, как косточки из зрелой вишни! Но если вы не владели песчаными почвами, тянувшимися вдоль побережья, можно было с таким же успехом не знать о существовании си-айлендского хлопка, потому что больше он нигде не рос.

Зато грубоволокнистый хлопок рос повсюду. Был неприхотлив. Не нуждался ни в песчаной почве, ни в морском воздухе. И мгновенно вытягивался, как любой сорняк. Да и стоил примерно столько же, потому что чертовы семена цеплялись за короткие жесткие волокна, как репей, будто сам дьявол сунул их туда, решив посмеяться над всяким, кто попытается извлечь их из коробочки.

Приходилось трудиться десять часов, чтобы отделить один фунт хлопкового волокна от трех фунтов этих чертовых семян. Три фунта семян на один фунт волокна! Десять часов работы! Должно быть, дьявол в аду здорово повеселился над южанами.