Только про любовь

Катринка переехала через мост 1 мая – один из мостов на Влтаве – в Малый город и по лабиринту узких, вымощенных булыжником улиц добралась к Мальтийской площади, на которой находился старинный винный погреб «Москва» в готическом стиле. В погребке вдоль стен стояли старые дубовые бочки. Посетители танцевали под музыку чешской группы, которая пыталась подражать «Роллинг Стоунз». Громкая музыка заряжала всех той же неистовой энергией, которую всегда любила Катринка.

– Я могу отвезти вас в общежитие, – предложила Катринка своим спутникам, когда все вышли на живописную площадь после того, как «Москва» закрылась. Невдалеке в ночном небе светился купол собора, за ним – копия Эйфелевой башни высотой в двести футов, поднимающаяся темным силуэтом из Петршинских садов, которые были для Праги тем же, чем Булонский лес для Парижа.

– Нет, нет, – отозвался Томаш. – Я хочу проветрить голову. – Он поцеловал девушек в щеку. – Это лишь маленькая прогулка. До встречи, – добавил он, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Спокойной ночи, – простился Ян, официально пожав всем руки, и последовал за Томашем вниз по улице.

Катринка и Жужка сели в «фиат» и направились в общежитие в горах за «Замком». Жужка спросила подругу о Томаше:

– Ты давно его знаешь?

Она и Томаш весь вечер держались друг с другом столь официально, что было трудно почувствовать зарождение романа.

– Вечность, – ответила Катринка. – С десяти лет.

– Так долго? – удивилась Жужка, прикидывая свои возможности. – Вы влюблены друг в друга?

– Я и Томаш? Да нет.

– Он очень привлекательный, – сдержанно заметила Жужка, как будто Катринка спрашивала ее мнение.

– Томаш? – переспросила Катринка. – Да, конечно. – Она не думала о нем с этой точки зрения.

– Ты никогда не замечала его чувств к тебе?

– Замечала, конечно. Он же мой друг все-таки. Я люблю его.

– Да?

– Не в этом смысле.

– Ну и хорошо, – удовлетворенно сказала Жужка. – Итак, вы не любовники.

В тогдашней Чехословакии существовала, конечно, сексуальная свобода, но люди, как правило, не обсуждали эту проблему. Но только не Жужка. Именно за прямоту и честность Катринка и любила ее.

– Нет, – успокоила ее Катринка.

– А у тебя когда-нибудь был любовник? – Жужка пристально глядела прямо перед собой, притворяясь, что ее внимание поглощено красотой петляющих узеньких улочек Праги и маленьких домиков эклектичной архитектуры, едва различимых при свете луны. Хотя Жужка и гордилась своей прямотой, она боялась, что на этот раз зашла слишком далеко и могла обидеть Катринку, которую очень любила. Но любопытство было сильнее. Вопрос о любовниках и вообще секс занимал ее все больше. В последнее время она мало думала о чем-нибудь другом.

– Нет, – чувствуя неловкость, ответила Катринка, не привыкшая к разговорам на интимные темы. Она многое видела и знала с раннего детства, замечала и любовные романы, но ни разу еще не была их героиней. Поэтому одновременно она была и знающей, и чистой, осторожной и любопытной. – А у тебя? – поинтересовалась она.

– Нет, но хотела бы. – Переключив внимание с улицы на Катринку, спросила: – А ты?

– Я не знаю, – ответила Катринка. Она все еще была под влиянием различных табу, предостерегающих историй, физических ограничений. Она еще немного подумала.

– Да, – в конце концов, добавила она, останавливая машину около здания четырнадцатого века, которое было их общежитием. – Хочу.

– И чем быстрее, тем лучше, – добавила Жужка. 50-е и 60-е годы были временем резкого возрождения интереса к сексу в Англии, Германии, Швеции, Соединенных Штатах. Но не в Чехословакии, которая была хоть и коммунистической, но в первую очередь католической страной. Команды девочек тренировали преимущественно мужчины, которые не хуже женских монастырей сдерживали сексуальные побуждения своих питомиц. Они бдительно следили за ними: за их тренировками до изнеможения, за выполнением строгого режима, буквально за всем, вплоть до того, что они ели, пили и о чем думали. И делали это не из моральных, а практических соображений, не желая, чтобы их лучшие ученицы растрачивали свою энергию на романы, а потом уходили из спорта из-за беременности. Они постоянно предупреждали девочек о последствиях секса: их ждет не осуждение, а гибель карьеры и потеря связанных с ней привилегий – стипендии, великолепной экипировки, возможности выбирать место жительства и путешествовать. Девочки прислушивались к предостережениям тренеров, потому что собственных знаний по применению противозачаточных средств у них было маловато, контрацептивы им были недоступны. Для молодых спортсменок сексуальная жизнь была не тайной, но редкостью. Страх и физические нагрузки держали под контролем их половые гормоны.

А у Томаша есть любовница, думала про себя Катринка, коль скоро Жужка подняла этот вопрос. Она вспоминала тех девушек, которых она видела с ним. В частности, ему явно нравилась полная блондинка, которая работала в ресторане. Но в последнее время Катринка не видела их вместе.