Только рабочие отношения (СИ)

Гермионе казалось, что она сходит с ума. На самом деле, это состояние уже давно можно было считать привычным — ровно с того момента, как в ее отделе появился сотрудник по имени Драко Малфой. Но в последние пару месяцев безумие достигло своего апогея. После того, как они с Малфоем перешли к «отношениям в горизонтальной плоскости», как она это охарактеризовала, или же попросту стали спать, как это бесхитростно называл сам Малфой, её мозг обнаружил удивительное свойство отключаться в его присутствии. В последние две недели жизнь и вовсе стала невыносимой. Уж как бы она ни злилась на Малфоя за то, что он дважды в неделю бессовестно пользуется пустующим кабинетом, Гермиона с ужасом осознавала, что привыкла к этому. Мало того, ей даже начинало это нравиться. А с того дня, как Малфой заявился к ней вечером, она и вовсе с катушек съехала. А как иначе назвать то, что для нее стало обыкновенным делом присылать ему по каминной сети снимки, на которых она была обнажена? Нет, конечно, она не бросала ему карточки по первому требованию. Иногда Малфою приходилось писать письма намного длиннее, чем банальное «Не могу уснуть без своей любимой картины» или «Я давненько не видел, как выглядит твоя кровать, и даже начал забывать это». Раз или два Малфой повторил вечерний визит в ее квартирку, а однажды даже остался на ночь. Гермиона до сих пор с улыбкой вспоминала, как она пила утренний чай на балконе, завернувшись в его мантию, пока сам Малфой бессовестно отлеживал ее подушку. Причиной этих ночных визитов было то, что Оливер, их сотрудник, попавший на одном из рейдов под заклятие, до сих пор лежал в больнице, а это значило, что теперь Малфою нужно было его подменять, а Гермионе приходилось сидеть в это время в кабинете в полнейшем одиночестве. О, она ненавидела вторники и четверги, но на сей раз по совершенно другой причине.

Гермиона закончила отчет и посмотрела на часы. Была уже половина пятого, а никто еще не вернулся. Она потянулась, разминая затекшие плечи, и подумала о том, что неплохо было бы скрасить ожидание чашечкой чая. Не то чтобы Гермиона дожидалась Драко Малфоя, вовсе нет. Они все равно не пойдут после работы к ней. Они, скорее всего, вообще никуда не пойдут. Малфой, как всегда, сошлется на то, что ему надо помогать отцу с библиотекой или матери с розарием, или Мерлин знает кому и с чем еще. Он всегда был кому-то нужен сильнее, чем ей. По крайней мере, Малфой считал именно так. Поэтому Гермиона просто дожидалась всех. У них же не было ключа. Они не могли попасть в кабинет без нее. И ее рабочий день еще не был окончен. Отговорки были, откровенно говоря, слабенькими, но пока что Гермиона в них верила.

Заливистый смех Элоизы Миджен, раздавшийся в коридоре, отвлек Гермиону от этих мыслей. Дверь распахнулась, и в кабинет ввалились все сотрудники, грязные, уставшие, продрогшие, но довольные. Последней шла смеющаяся Миджен, одетая почему-то в мантию Малфоя. Сам он бесстыдно держал руку на ее плече, и не отдернул, даже когда Гермиона ожгла его недобрым взглядом.

— Рада, что у вас все нормально, — проговорила она, поднимаясь со своего места. — Вот ключ. Я домой. Приятного вечера.

Гермиона с силой припечатала ладонью с ключом по столу и вышла, бесшумно затворив дверь. «Пока, Гермиона», — послышался из кабинета нестройный хор голосов, но она уже брела на негнущихся ногах по коридору и ничего не слышала.

«Чертов Малфой. — Гермиона чувствовала, как ее затапливает гнев. — Вот, значит, зачем все это. Решил меня унизить! Променять на Миджен! И как это показал, подлец. За плечи обнимает у всех на виду, хотя мне говорил, что предпочитает не афишировать отношения. Дал ей свою чертову мантию! А со мной, значит, так только по углам можно обжиматься!» Не помня себя от злости, Гермиона ступила в зеленое пламя общественного камина и через минуту уже отряхивала одежду от пепла, стоя в собственной комнате.

— Подлец, — крикнула Гермиона, мечась по комнате в поисках чернил. — Сейчас он у меня узнает. И про мантию, и про Миджен — про все на свете. Куда я положила чертово перо?

Перо обнаружилось за кроватью — наверняка, закинула туда после вчерашней переписки с Малфоем. Там же обнаружился и ворох его записочек, и Гермионе стало грустно. Все-таки ни Рон, ни Маклагген такого ей не писали. Несмотря на содержание, записки не были грубыми или чересчур пошлыми. Они были умеренно пикантными, иначе Гермиона давно бы добралась до абонентского центра каминной сети и потребовала перевести все возможные адреса Малфоя в разряд нежелательных.

— Да! В разряд нежелательных, завтра же! — воинственно заявила Гермиона и яростно заскрипела пером.

«Малфой! Можешь забыть о последних двух месяцах! Я не намерена терпеть такое обращение, что бы ты там себе ни решил! Я требую, чтобы ты немедленно уничтожил все мои записки и снимки. Я не желаю слышать никаких оправданий. Остается один вопрос: кто из нас двоих переведётся в другой отдел?»

Пламя камина фыркнуло, унося послание к Малфою, чтобы через минуту выплюнуть ей на колени огрызок пергамента.