Только работа, никакой игры

Через несколько минут Ксавье вернулся с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки капучино и миски для коктейлей, к которым я со временем привыкла.

— У меня такое чувство, что делаю что-то не так, — пробормотал он, ставя поднос на тумбочку. — Я плачу тебе, но это я подаю тебе кофе, завтрак и горячего красавчика.

Фыркнув, я поинтересовалась.

— Горячий красавчик?

Уголок его рта приподнялся, когда он протянул мне чашку.

— Ты хочешь сказать, что я не такой?

— Напрашиваешься на комплименты? — уточнила я, сжимая свою чашку и ухмыляясь. Бесспорно, он был чистым горячим красавчиком и только моим.

Ксавье сел у изголовья кровати рядом со мной со своей чашкой.

— Разве не для этого нужны подружки?

Я сделала глоток.

— Думаю, что в твоем случае в этом нет необходимости. У тебя и так достаточно большое эго, — поддразнила я.

Ксавье сделал большой глоток и поставил чашку на тумбочку, улыбка исказила его лицо. — У тебя есть ровно пять секунд, прежде чем я докажу тебе, что мое эго — не единственная большая вещь.

— Пять.

Я отхлебнула капучино и слизнула пену с губ.

— Четыре.

— Все еще голодна, — возразила я.

— Три.

— Ксавье, — предупредила я.

— Две.

Я быстро убрала капучино, потому что у меня было чувство, что Ксавье не будет возражать, если кофе из чашки зальет всю кровать, но я не хотела, чтобы бедная Нэнси обнаружила такой беспорядок.

— Одна. — Ксавье обхватил меня за талию и притянул к себе.

Через полчаса я допила остывший капучино и свой коктейль, стараясь не обращать внимания на самодовольную ухмылку Ксавье, подавив свою собственную.

Эпилог

Эви

Примерно через два месяца после того, как Ксавье обнародовал наши отношения, все наконец-то начало налаживаться. Папа попросил Марианну переехать к нему, так что я не чувствовала себя плохо, говоря ему, что, вероятно, не вернусь в Штаты через год. Они уже планировали провести отпуск в Австралии на Рождество. А семья Ксавье? Они приняли меня в свое лоно без всяких оговорок.

Даже папарацци, казалось, почувствовали, что мы в ближайшее время не будем снабжать их сплетнями и обратили внимание на других жертв. Я знала, что, в конце концов, они найдут в нас что-то такое, что смогут превратить в свою собственную версию правды, но больше не позволяла себе переживать из-за этого. Просто приняла образ мыслей Ксавье. Почему меня должно волновать, что люди, на которых мне наплевать, думают обо мне?

Даже ревность в наших отношениях не была такой уж большой проблемой, как я думала. Ксавье ездил со своей командой на выездные матчи один, потому что там не было женщин, но это меня не беспокоило. Несмотря на свое прошлое, Ксавье был верен и не стал бы обманывать. Более того, они с Коннором всегда жили в одной комнате, и я знала, что он будет первым, кто настучит на Ксавье, если тот хотя бы пошевелит пальцем.

Я улыбнулась этой мысли, когда мы прогуливались по пляжу рука об руку в один из выходных дней Ксавье. Сейчас в Австралии была осень, и, надев один из толстых свитеров Ксавье, я чувствовала себя защищенной и маленькой.

— Почему ты так улыбаешься? В этом есть что-то зловещее, — произнес Ксавье, выводя меня из задумчивости.

Я одарила его еще одной загадочной улыбкой.

— Да так, ничего. Просто думаю, что твоя семья и Коннор надерут тебе задницу, если ты накосячишь.

Ксавье застонал.

— Они убьют меня. Они любят тебя больше, чем меня. Ты обернула их вокруг своих умелых пальцев.

Я наклонила голову, и мои пальцы скользнули под его рубашку, чтобы погладить грудь, он отступил назад, но я последовала за ним.

Ксавье накрыл мою руку через ткань.

— Хочу, чтобы ты переехала ко мне, — сказал он.

— Что? — Я чуть не споткнулась о собственные ноги, когда в полном шоке уставилась на него. Для человека, который не ходил на свидания, он двигался быстрее, чем я ожидала.

— Ты слышала меня, — сказал он, останавливая меня.

— Не слишком ли рано?

— Эви, за последние несколько месяцев ты провела достаточно много времени в моей квартире. Хотя я никогда не проводил так много времени с кем-либо, но с тобой это просто кажется правильным. Рядом с тобой я могу быть самим собой.

— Полагаю, Фиона будет рада видеть тебя реже, когда я перееду, — поддразнила я.

— Это чувство взаимно, поверь мне, — парировал он.

— В конце концов, вам придется поладить. Хотя бы ради меня.

Ксавье притянул меня к себе.

— Не волнуйся. Мы солидарны в главном. Мы обожаем тебя.

Я с улыбкой похлопала его по груди.

— Должна сказать, понимаю, почему тебе нравится все это внимание. Мне ведь тоже нравится твоя лесть.

Ксавье усмехнулся.

— Ты заслужила это за то, что терпишь меня.

— Конечно, я тебя терплю. Ты Инь для моей Янь, Эрни для моего Берта[38], печенье для моего молока, — прошептала я.

Ксавье усмехнулся.

— Бэтмен и Робин[39], Бонни и Клайд[40]?

— Арахисовое масло для моего желе.

Ксавье поморщился.

— Отвратительное сочетание. У американцев странный вкус.

— Бекон к моим яйцам, — уступила я. — Хан Соло для моего Чубакки[41]?

— Уже лучше, — пробормотал Ксавье мне в рот.

— Лорел для твоего Харди[42]?

— Малдер для моей Скалли[43], — сказала я между поцелуями.