Только раз бывают в жизни встречи

От греха подальше, от гусиных перьев, чернильниц и чернил переберёмся в компьютерный двадцатый век. К стихотворным сетованьям Геннадия Касмынина66:

Теперь не пишут дневников,

Не сочиняют длинных писем.

Эпистолярный жанр таков –

Вполне от времени зависим…

К чему на десяти листах

Писать письмо для объясненья,

Какое и в каких местах

Приготовляется варенье?

Потом листах на десяти

От тем познанья к теме страсти

Изящным слогом перейти…

Увы, сей слог не в нашей власти!

Мы снабжены другим пером,

Оно не хуже перьев с гуся:

«Не хочешь встретиться добром?

Так я сама приду! Маруся».

Эх, Серкидон, Вам бы такую Марусю! Чтобы и пришла сама, и сама всё сделала! Но ждать подобного чуда, значит, уподобиться птенцу, сидящему в гнезде с открытым ртом. Займите более активную позицию – пишите письма, Серкидон. Учтите, длинные бумажные любовные послания девушки перечитывают, когда становятся бабушками. По секрету от дедушек, ясен перец…

Итак, решено – «Сели вместе у трюмо,//Пишем длинное письмо». А что в письме?

«Любовь подскажет слова!» – утверждает знаток любовной переписки Андре Моруа. Он, кстати говоря, очень рекомендовал предмету «мыслей и пера, и слёз, и рифм et cetera»67 для начала написать, а уже потом искать иные пути к сердцу этого капризного предмета. Почему? Да потому что при встрече молодой человек волнуется, стесняется, робеет: «А вдруг причёска неудачна, а вдруг пиджачок мешковат, а вдруг брюки помялись, а вдруг пуговицы на брюках не все достаточно хорошо застёгнуты, а вдруг нос покажется ей излишне длинным?» Много «вдруг» возникнуть может вдруг. Да и во время телефонного разговора можно начать заикаться, запинаться, ляпнуть что-нибудь не то. А вот письмо…

Моруа утверждает: «Письмо действует сильнее, чем телефонный звонок. Телефонный звонок – всегда импровизация и поэтому далёк от совершенства. Письмо может стать произведение искусства, желания ваши облекаются в нём в совершенную форму. Ваша возлюбленная будет сотни раз с радостью и гордостью перечитывать прекрасную фразу, исполненную любви…»

«А что мне делать, если любовь не подсказывает слова?» – спросите Вы. Значит, не любовь и была. Шагайте далее, покой Вам только снится, ищите ту, к которой испытаете воспламеняющее чувство, оно-то и продиктует Вам страстные слова. Припомним, как Пушкин предварял послание кумира души своей к Онегину:

Письмо Татьяны предо мною;

Его я свято берегу,

Читаю с тайною тоскою

И начитаться не могу.

Кто ей внушал и эту нежность,

И слов любезную небрежность…

Слова «кто ей внушал» – лишние. Ясно, любовь внушала. А кто ещё? Пушкин?..

А какое письмо написал Онегин к Татьяне! Многие критики считают письма главных героев наиболее знАчимыми, узловыми эпизодами романа. Не случайно письмо Татьяны школьники учат наизусть, не случайно Маяковский на целый день попал под обаяние онегинских строк:

Я знаю: век уж мой измерен;

Но чтоб продлилась жизнь моя,

Я утром должен быть уверен,

Что с вами днём увижусь я…

Не хуже своих героев эпистолярным жанром владел сам Александр Сергеевич. Он и писал дамам красивые любовные письма, и получал от них не менее откровенные послания. Он и расставался с дорогими сердцу листками красиво, сопровождая акт прощания стихами:

Прощай, письмо любви! прощай: она велела…

Как долго медлил я! как долго не хотела

Рука предать огню все радости мои!..

Но полно, час настал. Гори, письмо любви.

Елизавета Воронцова попросила её письмо по прочтению сжечь… В Европе при разрыве отношений дама могла потребовать от бывшего возлюбленного вернуть её письма к нему. Мужчина, если в нём оставалась хоть капля чести, письма возвращал….

Вернёмся к приме сегодняшнего дня – Андре Моруа, к его тексту, где галантный француз рассматривает письмо как первый ход в дебюте любовной интриги:

«В присутствии Роксаны Сирано робеет, потому что считает себя уродом, но под маской красавца Кристиана пишет письма, которые готовят почву для штурма и побеждают стыдливость…».

Вы меня спрашивали, Серкидон, зачем мужчины надевают маски? Задай Вы такой вопрос Сирано, он бы ответил: «Пойми, Серкидон, с таким носом, как у меня, а он в три раза больше твоего, нельзя показываться на глаза прекрасной женщины, мне будет казаться, что она не слушает, а только смотрит на моё уродство, и её чувственные губы вот-вот искривятся в презрительной усмешке… Нет, нет, лучше из укрытия…».

Нельзя сказать, что Сирано преодолел комплекс, но спрятался от него. А вот фрагмент письма:

Письмо любви моей!… Оно давно готово.

Давно уж каждое мне в нём знакомо слово.

В часы, когда всё спит и ночь луне внимает,

Его я сочинил и тихо повторял;

С тех пор в моей душе готов оригинал,

Теперь же копию рука с него снимает.68

Чувствую, Серкидон, в недрах Вашей души зарождается робкая просьба ко мне написать для вас пару писем. Как бы для начала, для затравки… Нет, дорогой, не будем играть в старые игры и жевать давно пережёванные блюда. Всё это было, было, было. «Уже написан Вертер»69, уже заигран на пыльных сценах «Сирано де Бержерак». Учитесь быть Кристианом и Сирано в одном флаконе.

А мы с Вами на свежую голову продолжим о письмах любовных и разных.