Только с дочерью

Он до крови прокусил мне руку. Я закричала и вывернулась из его хватки, ухитрившись лягнуть его в бок. Но это его лишь разозлило. Он приподнял меня обеими руками и с силой бросил об пол. Я упала на спину – все тело пронзила острая боль.

Теперь я едва могла пошевелиться. Он еще долго стоял надо мной, грязно ругаясь, награждая пинками и время от времени наклоняясь, чтобы ударить. Затем стал таскать меня по полу за волосы. Клоки волос остались у него в руках.

Он остановился, переводя дыхание. Я стонала, не в состоянии пошевелиться.

Внезапно он повернулся и выскочил на лестничную клетку. Хлопнула тяжелая деревянная дверь, и я услышала звук поворачиваемого ключа – на всякий случай он запер меня на два оборота. Вскоре до меня донеслись душераздирающие вопли Махтаб – даже издали, приглушаемые закрытой дверью, они разрывали мне сердце. Затем воцарилась тишина.

Мне понадобилась не одна минута, чтобы сесть, и не одна минута, чтобы встать. Я проковыляла в ванную, снедаемая тревогой за Махтаб: мое собственное самочувствие отошло на второй план. Там, превозмогая жгучую боль в спине, причиняемую малейшим движением, я влезла на крышку унитаза и, встав на цыпочки, приложила ухо к вентиляционному отверстию, соединявшему ванные комнаты верхнего и нижнего этажей. Сквозь эту дыру я расслышала, как Махмуди жалуется на меня Ассий, бормоча в мой адрес всевозможные проклятия и ругательства. Ассий отвечала ласково и подобострастно. Махтаб не было слышно.

Так продолжалось некоторое время. Я еле сдерживалась, чтобы не закричать от боли в спине, усугублявшейся тем, что мне приходилось стоять на цыпочках, но в тот момент я не могла думать о себе. Беседа внизу становилась тише, и я уже не могла разобрать ни единого слова на фарси. И тут я вновь услышала крики Махтаб.

Я напрягла слух, чтобы проследить, в каком направлении они удаляются – из квартиры Ассий, через холл, к входной двери. Железная дверь захлопнулась с Жутким глухим лязгом тюремных ворот.

Держась за стену, я спустилась с унитаза, подбежала к спальне Маммаля и Нассерин и, увидев ключ в замке, отперла дверь. Комната была пуста. Я бросилась к окну, выходившему на фасад дома. Для того чтобы увидеть хоть клочок пространства внизу, мне пришлось плотно прижаться лицом к жалюзи и металлической решетке. Вот он, Махмуди, пиджак только что зашит – конечно же, рукой Ассий. Он крепко зажал Махтаб под мышкой, и, как она ни брыкалась и ни изворачивалась, все было тщетно. Свободной рукой он разложил коляску Амира, усадил в нее Махтаб и ремешками пристегнул ей руки и ноги.

Меня пронзила кошмарная мысль: я больше никогда не увижу Махтаб. Я в этом не сомневалась. Я устремилась в нашу спальню, вытащила из стенного шкафа фотоаппарат Махмуди и успела вернуться к окну, чтобы сделать снимок – Махмуди с коляской пересекает лужайку в направлении улицы Шариати. Махтаб продолжала кричать, но Махмуди не обращал на ее протесты никакого внимания.

Обливаясь слезами, я еще долго смотрела им вслед, после того как они скрылись из виду. Я никогда ее больше не увижу, причитала я.

– С тобой все в порядке?

Это была Ассий, которая кричала в вентиляционное отверстие в ванной. Наверное, услышала, как я плачу, пытаясь смыть кровь.

– Да, – откликнулась я. – Мне обязательно надо с тобой поговорить. – Разговаривать подобным образом было невозможно, так как приходилось надрывать глотку. – Прошу тебя, выйди на задний двор.

Я с трудом выползла на балкон и увидела уже поджидавшую внизу Ассий.

– Зачем ты впустила Махмуди? – спросила я, захлебываясь от рыданий. – Почему не защитила Махтаб?

– Они вошли одновременно, – объяснила Ассий. – Она пряталась под лестницей. Он нашел ее и втащил в квартиру.

Бедняжка Махтаб!

– Пожалуйста, – обратилась я к Ассий, – помоги мне.

– Реза на работе, – отозвалась она.

И по глазам, и по интонациям я видела, что она мне искренне сочувствует, но ее не покидала боязливость – многовековое наследие любой иранки. Она была готова сделать для меня все, что в ее силах, но не осмеливалась идти наперекор желаниям своего мужа и его даби джана.

– Мне очень жаль, но мы ничего не можем сделать.

– С Махтаб все в порядке? Где она?

– Я не знаю, куда он ее увел.

Мы обе услышали, как заплакал Мехди, сынишка Ассий.

– Я должна идти в дом, – сказала она.

Я вернулась в квартиру. Меня осенило: позвонить в посольство! Как же я раньше не догадалась? Если я не застану Хэлен или мистера Винкопа на работе, я ведь могу позвонить им домой. Я заспешила на кухню, но телефона там не оказалось.

Тут я поняла, что Махмуди тщательно спланировал события сегодняшнего утра. Где Маммаль? Где Нассерин? Где телефон? Дело обстояло гораздо серьезнее, чем я предполагала. Я старалась рассуждать здраво – надо было найти способ для нанесения ответного удара.