Только с тобой. Антифанатка

– На этом можно заработать? – удивился Антон, не подозревая о моих мыслях, и на миг его глаза стали жесткими. Я нахмурилась, но решила, что это мне показалось. Игра света, не больше.

– Да. Можно. Очень много денег. Очень. Это решит все мои проблемы, – совсем разоткровенничалась я. – Я смогу жить так, как хочу. Смогу помогать своим близким. Смогу стать счастливой.

– Звучит заманчиво, но… – Антон задумался. – Так просто огромные деньги за чье-то лицо платить не будут. Сдается мне, что-то не так в этой истории.

– Тот, чье лицо я должна буду снять, прячет его от всех.

Он холодно улыбнулся.

– А ты решила стать той, которая имеет право это лицо показать всему миру?

– Я решила заработать.

– А у тебя есть на это право? Ты осознаёшь последствия? Он ведь не просто так лицо скрывает. Или ты думаешь, что это тупо игра?

Я нахмурилась. Тон у Антона был таким непреклонным, что всякое желание целовать его пропало. Не знаю, как так получалось, но рядом с ним мои эмоции то и дело менялись.

– А ты что-то имеешь против? – прямо спросила я.

– Мне всего лишь интересно. Ты из тех, кто живет за чужой счет, или я все же ошибся?

За эти слова мне захотелось стукнуть его. Какого черта он так обо мне думает?! Нет, ну какого?

– Я не собираюсь жить за чужой счет, – процедила я сквозь зубы.

– То, что ты хочешь сделать, нельзя назвать иначе, – обидно рассмеялся Антон.

– Такому, как ты, тяжело понять меня. Без обид, но мы из разных миров. Ты – из мира бизнес-класса, комфорта и лоска, а я и на эконом коплю месяцами, – ответила я. – Ты не знаешь, что такое жить бедно. И я не хочу, чтобы знал.

– Эй, не суди меня, Наташа. Все, что у меня есть, я заработал сам, – вдруг совершено другим, каким-то незнакомым голосом сказал Антон, и я вздрогнула. – Да, возможно мне повезло. Но это не значит, что я тружусь меньше, чем остальные. Я на износ работаю, поверь.

– Верю. Я тебе верю. Но пропасть между нами и нашим мышлением меньше не станет.

– Ты просто продолжаешь жалеть себя, – спокойно сказал он.

– А ты просто продолжаешь нести чушь, – фыркнула я.

– Чушь? Разве? Тебе не кажется, что своими действиями ты сделаешь кому-то больно? Ранить кого-то так, что нельзя будет оправиться? Этот человек наверняка ведь не просто так прячет лицо от всего мира. Ты об этом не думала?

– Я думала о себе, – процедила я сквозь зубы, чувствуя стыд.

– Похвально. А на его место ты себя не ставила? У тебя самой тайн никогда не было?

– Были, но… Я не желаю этому человеку ничего плохого. Я просто хочу денег. Каждый сам за себя, понимаешь? – попыталась втолковать ему я.

– Я понимаю, что ты эгоистка, – все тем же раздражающе спокойным голосом ответил Антон. – Вот и всё. Возможно, это нормально. Как думаешь?

– Я думаю – иди ты в задницу, – рассердилась я. Он был прав. Тысячу раз прав, а мне не хотелось признавать это. И про последствия я тоже не хотела думать. Я хотела думать о себе. И от этого вдруг стало мерзко.

– Какая-то ты не очень дипломатичная, – уже мягко заметил Антон.

– Дипломатия ни до чего, кроме психоза, не доводит. У меня нет другого выхода! – словно оправдываясь, воскликнула я. Мне вдруг стало так стыдно и неприятно, будто я в грязь упала лицом. А самолет вдруг мелко затрясло.

Антон опять резко переменился – взлохматил мне волосы, как маленькой, и рассмеялся. Опять эта резкая перемена!

– Я не осуждаю тебя. Делай то, что считаешь нужным. Это ведь твоя жизнь. Просто помни, что у всего есть последствия. Твои волосы все же шикарны! Если бы я был твоим парнем, я бы заплетал тебе косы.

– А ты умеешь? – усмехнулась я, стараясь не подать виду, как мне приятны его слова. Он ведь только что критиковал меня, а теперь вызывает непрошеную нежность. Так не должно быть. Но почему мне так это нравится?..

– Нет, но я быстро учусь. Хотя как-то я пытался заплести косички одному своему другу – знаешь, у него волосы до середины спины, как у тебя. Прямые, густые, черные. Просто мечта любой девчонки, – поведал мне Антон. – Однажды он уснул – выпил много и отрубился, – а я стал плести косички. Так себе вышло, если честно. Я еще пиво на его волосы пролил. Короче, мрак и жесть.

Я рассмеялась.

– Он тебя не убил, твой друг?

– Нет, но врезал сильно, – потер скулу Антон.

– Отомстил тебе?

– Неа, Гек… то есть, Гена мстить не умеет. Прямой, как палка, – ответил Антон с улыбкой.

Самолет затрясло сильнее, и загорелся знак «Пристегните ремни». Мне сразу не понравилось это, и я занервничала. А когда командир экипажа объявил о зоне турбулентности и попросил всех вернуться на свои места, я и вовсе запаниковала, хоть и старалась не показывать этого. Самолет трясло все больше и больше, люди вокруг тревожно переговаривались, и только Антону, казалось, не было до этого никакого дела. Он улыбался даже тогда, когда стюардессы заняли свои откидные кресла и тоже пристегнулись. А ведь это наверняка плохой знак!