Только самые близкие

— Ну, что богато, это правда, тетя Маша, – словно обрадовавшись тому, что тетка наконец вступила в разговор, улыбнулась Нина, – да только разве в одном богатстве дело? Понимаете, не любит он меня больше. Да и деток у нас нет… Прогонит он скоро меня из своего богатства, тетя Маша. Уже почти прогнал…

— Да как же, Ниночка! Что ты! Прав у него таких нету! Где ж это видано – жену прогонять на улицу, с которой четверть века вместе прожил! Нет, нету у него никаких прав!

— Есть, тетя Маша, есть. И с этим уж ничего не поделаешь. Они, богатые–то, знаете, какие хитрые все? Все законы на их стороне. Вот и не знаю теперь, куда деться… К Насте пойти? Так у нее у самой повернуться негде, сами знаете…

— Ой, Ниночка… Так ты ко мне приходи! Я что, я только рада буду тебе помочь. Только ведь и жить тебе со мной, со старухой – мало радости!

— Ну, что вы, тетя Маша! Я всегда к вам хорошо относилась. И мама моя вас уважала. Она мне часто рассказывала, как в войну вы их с тетей Надей и с бабушкой спасали, как хлеб свой отдавали…

— Правда? – молодо засияла глазами Мария, будто растворилась в них в один миг тусклая пленка старости. – Правда? Любочка обо мне вспоминала? Неужели?

— Конечно, тетя Маша! Очень часто вспоминала!

— Надо же…

Она задумалась надолго, глядела в пространство радостными высветленными глазами, тихо улыбалась сама себе, водя по скатерти старческими, сморщенными в желто–коричневые складки руками. Нина смотрела на нее озадаченно: странная какая старушка – совершенно непредсказуемые реакции…

— Теть Маш–а–а… — пропела она ласково, дотронувшись ноготками до ее плеча. — Так вы сказали – я могу у вас пожить? Или нет?

— Ой, прости, Ниночка, задумалась я, — быстро встрепенулась Мария, виновато улыбаясь. – Не обращай внимания! Стало со мной такое случаться в последнее время, будто пропадаю куда–то…

— Так можно?

— Конечно, Ниночка, конечно! Когда захочешь, тогда и переезжай…

— А вы меня пропишете, тетя Маша? А то неловко как–то в неопределенности висеть, да и проблемы без прописки всякие начнутся…

— Пропишу, Ниночка, пропишу! А как же! И тебя, и Настену…

— И Настьку?! А ее–то зачем? Ее не надо! У нее таких проблем нет – пусть о ее судьбе муж печется, раз троих детей наделал…

— Ну, не знаю, Ниночка. Вы сами решайте. Скоро вот поминки буду устраивать по Бориске, соберетесь за одним столом, только самые близкие, и решайте… Как решите, так я и сделаю. Кого скажете – того и пропишу…

— Поминки, говорите? – задумалась Нина, нервно постукивая ногтем о фарфоровый край большой чайной чашки. – А раньше что, нельзя решить?

— Так не по–людски как–то, Ниночка… Еще душа Борискина здесь живет, не велит он мне раньше–то…

Нина ласково улыбнулась, подалась вперед, приготовившись мягко и ненавязчиво возразить и уже подбирая в уме немудреные слова, как в прихожей скромно, на одной ноте вдруг тренькнул звонок: пришел кто–то.

— Вы гостей ждете, тетя Маша? – повернулась она к ней удивлено.

— Нет, Ниночка, никого не жду… Это Сашенька с занятий вернулась, наверное. Сейчас все вместе и пообедаем…

— Какая Сашенька? – вздрогнула и напряглась Нина, удивленно уставившись на тетку. – Она кто? Она здесь живет, с вами?

— Ну да. Живет. Правда, третий день всего…

— А откуда она взялась?

— Так это же Костенькина невеста! У нее в общежитии студенческом ремонт затеяли, вот он и попросил ее приютить на время… Да ты не переживай, Ниночка! Случись что – всем места хватит!

— А вы ее не прописали случайно, тетя Маша?

— Нет… А разве надо? Она ж ненадолго… — уставилась на нее Мария, обернувшись от дверей кухни.

— И не вздумайте! Вы что?! Вы ж ее не знаете совсем! А вдруг она аферистка какая–нибудь?

— Ой, что ты, Ниночка, какая там аферистка! Птичка–синичка маленькая да робкая… Да ты сейчас сама увидишь! Пойду открою – замерзла, наверное, девчонка…

Через минуту она, обнимая за худенькие плечики и ласково заглядывая сбоку в лицо, привела из прихожей перепуганную Сашу и, протянув руку в сторону Нины, церемонно произнесла:

— Познакомься, деточка, это моя племянница Нина. Красивая она, правда? Садись, сейчас обедать будем…

«Так, вот уже и деточка у нас тут появилась… — неприязненно разглядывая Сашу от черных блестящих вихорков до худых острых коленок, подумала Нина. — Быстро, однако, Костька соображает, уже и шалаву какую–то успел привести, место теплое забил… Тоже мне, невеста… У Костьки – невеста! Обхохотаться можно… Господи, что же я неуклюжая такая! Надо было сразу сюда бежать, а не с Олежкой два дня в постели кувыркаться. Вот уж во истину говорят: время – деньги…»

— Девочки, мойте руки. Сашенька, доставай хлеб, тарелки… Жаркое получилось – пальчики оближете! – радостно суетилась вокруг них Мария. – Сейчас только подогрею чуток…

— Пойду я, пожалуй, тетя Маша, — медленно поднялась из–за стола Нина.

— Как же это, Ниночка… А обедать?