Только твой (ЛП)

- Принимала какие-нибудь необычные на вкус пирожные от незнакомцев?

- Что? Конечно, нет.

- Ударялась головой?

- Нет, - она нахмурилась, полная смущения. - О чем ты говоришь? Почему ты вообще разговариваешь?

Он потянулся и заправил ей волосы за уши.

- Просто убеждаюсь, что ты в здравом уме, детка. Не хочу, чтобы ты ненавидела меня утром. Или себя.

- Я трезвая и без сотрясения мозга, - пообещала она. - Но ты определенно заработал дополнительное очки за то, что заботишься об этом.

- Сколько очков мне нужно накопить, прежде чем я смогу выкупить их для минета?

- О, я так не думаю, Ковальски.

- Вообще?

- Как насчет не сейчас?

Его улыбка была медленной и обжигающей.

- Я не имел в виду прямо сейчас. У меня другие планы на сегодня.

Она провела пальцами по его спине, наслаждаясь ощущением, как его мышцы дернулись под ее прикосновением:

- Ты закрыл дверь и выключил свет на крыльце?

- И закрыл занавески. Надеюсь, моя семья подумает, что нас затянуло в черную дыру.

- Кстати о них ...

- Я не хочу говорить о них. Я хочу посмотреть, что находится под этой пижамой.

Она ударила его руку у ее верхней пуговицы.

- У твоей мамы есть определенные мысли насчет нас. Это должно остаться между нами.

- Конечно, - сказал он, но все его внимание было все еще направлено на пуговицу.

Она снова хлопнула его по руке.

- Я серьезно.

Недовольно прорычав, Джо перевернулся, так что она оказалась под ним. Оседлав ее, он сел прямо и улыбнулся.

- Я обещаю, что не объявлю за завтраком, что мне шлепали руку всю ночь за то, что я пытался расстегнуть твою чертову рубашку.

Было бы здорово дать остроумный ответ, но Кэри очень хорошо ощущала, насколько близки некоторые его места были к ее местам, которые с нетерпением ждали снова сблизиться. Когда он снова потянулся к верхней пуговице, заставляя внутреннюю часть бедер слегка сжаться, она не хлопнула его по руке.

- Черт, такие маленькие пуговицы. Ты взяла с собой еще какие-нибудь пижамы?

- Не смей срывать пуговицы.

- По телевизору это выглядит сексуально.

- Они не носят такие пижамы на телевидении, - сказала она, но, судя по пылкому, но отвлеченному выражению на лице, ее пижаме высокого класса осталось не долго.

- На ощущение она очень приятна. Сколько ты за нее заплатила?

- Двести восемнадцать долларов.

- За то, что ты надеваешь в постель? - страсть превратилась в скептицизм. - Правда?

- Одна из моих немногих слабостей.

Когда он провел пальцем по ряду пуговиц, она вздрогнула.

- Я случайно не упоминал во время твоих допросов, что я очень богатый человек. Я могу купить тебе больше таких пижам.

- Разбрасываешься деньгами? - она схватила его за запястье и потянула вниз, пока он не растянулся на ней. - Это очень горячо.

Огонь немного затуманился в его глазах.

- Ты не первая женщина, которая так думает.

Она не была уверена, что именно изменило его настроение, но ей это не понравилось.

- Знаешь, это качественная пижама. Я не уверена, что ты смог бы сорвать пуговицы.

Это сделало свое дело – блеск в ее глазах снова вернулся.

- Я тренируюсь почти каждый день. Думаю, я справлюсь с какой-то девчачьей тканью.

- Докажи.

Ему потребовалось три попытки, заполненные смехом с ее стороны, и каким-то мужским ворчанием с его, но он, наконец, сумел сорвать несколько пуговиц, и она услышала, как они застучали по паркетному полу.

- О, я надеялся, что он черный, - сказал он, когда ее верхняя часть пижамы открылась, под которой появился черный кружевной бюстгальтер.

- Ты никогда не был против белого хлопка, - напомнила она ему, дрожа от горячего взгляда Джо и прохладного воздуха, смешанного с ее кожей.

- Детка, ты могла бы носить обвисшие старые бабушкины трусики, и я бы все еще хотел залезть в них.

- Мне может и слишком уж нравится эта фланелевая рубашка, но не настолько, - она пыталась придумать менее избитый способ сказать «заткнись и поцелуй меня», когда он опустил свой рот, - и остальную часть его тела - к ней.

Он не был первым мальчиком, которого она когда-либо целовала, но он был одним из лучших в этом, и он, конечно же, не забыл, как это делается.

Его поцелуи не были нерешительными, но и она не чувствовала, что он пытался высосать ее душу через рот. Идеальное давление. Идеальная техника. Просто ... идеально. Она вздохнула и уткнулась пальцами в его волосы, когда его язык переплелся с ее, и когда он сделал паузу, чтобы игриво прикусить ее нижнюю губу, она улыбнулась ему в рот.

- Я все еще помню вкус вина Boone’s Farm на твоих губах, - сказала она ему, и он поднял голову.

- Я все помню о тебе, - сказал он.

- Не все.

- Все, что имеет значение, - он дотянулся одной рукой до ее бедра и пробежал ею вниз, пока не добрался до впадины за ее коленом. - Я помню, где ты боишься щекотки.

- Не смей, - она попыталась отдернуть свою ногу, но она была прижата к его телу и не могла никуда уйти.

- А где - нет, - его рука оставила ее колено, чтобы прокрасться между их телами, а затем и между ног.

Она закрыла глаза и изогнулась, жадно желая ощутить давление его руки сквозь слои трусиков и пижамных штанов. Он слегка нажал подушечкой пальца, и она захныкала.

- Нет, здесь не щекотно.