Только твоя

– Ты изменила мне с ним! Изменила тогда и изменила сейчас! – орет, брызжа слюной, взгляд абсолютно невменяем. – По-твоему, я должен это терпеть? Я похож на рогоносца?!

– Я не изменяла тебе с ним! Ни тогда, ни тем более сейчас.

Сама не знаю, откуда взялись силы быть твердой, уверенной и непоколебимой. Наверное, мне нужна была последняя капля. И она наступила.

– И знаешь, сейчас я даже жалею об этом. Надо было с ним переспать вчера, чтобы если получать, то за дело!

Он замахивается снова, но на моем лице не дергается даже мускул.

Он не ударит меня больше, я это знаю. И не ошибаюсь – рука медленно опускается.

Игнат, взъерошив пятерней волосы, бездумно подходит к окну, потом возвращается обратно. С лица сошла вся былая спесь. Кажется, до него только сейчас дошло, что именно он сделал.

– Ты лжешь, все было, – словно уговаривая себя, произносит он. – Признайся же.

– Нет, не было, – и открываю дверь. – Я ухожу.

– Рабочий день еще не закончен! – орет мне в спину, но я покидаю кабинет, изо всех сил избегая сочувствующего взгляда Маргариты.

Часть 18

* * *

– Мам, я поживу у тебя немного, ладно? Недолго... неделю, две.

– Господи, что случилось? – мама на другом конце виртуального провода явно в шоке. – Вы поругались с Игнатом?

– Да, мы поссорились.

– Это не дело, Виолетта! Проблемы нужно решать сразу, сесть за стол, обсудить все спокойно…

– Что-то не припомню тебя за переговорами с Борисом. Все больше плачущей в своей спальне или поглощающей транквилизаторы.

– Игнат не Боря! Он порядочный, честный, он помог твоему брату, в конце концов, и это достойный поступок!

– Он ударил меня, мам!

Она с мгновение молчит. И мне кажется, что кто уж как не она поймет меня и поддержит. Она же сама прошла через подобное. Но ее ответ в прямом смысле выбивает из колеи:

– Ну и что с того? Наверняка это на эмоциях, уверена, что он уже пожалел о содеянном и обязательно извинится. А ты простишь, потому что так поступает мудрая женщина.

– Господи, мама, я ушам своим не верю! – удерживая телефон между плечом и щекой, давлю на крышку чемодана коленом, борясь с настырным замком. – Если ты привыкла быть грушей для битья и не видишь в этом ничего особенного, то я вижу. Я не ты! И так жить я не буду!

– Дочь, не пори горячку. В семьях случается всякое. Если бы каждая уходила от мужа после какой-то пощечины…

– Какой-то пощёчины? – и не понимаю, истерично смеяться мне или горько плакать. – Все, мне пора. Буду считать, что ты разрешила.

Зло сбрасываю вызов.

Впрочем, чего еще от нее можно было ожидать? Женщина, которая привыкла к побоям, не видит в этом большого криминала. Такой она человек, ее не исправить. Но я подобное терпеть не буду!

Я ведь действительно прогнала Дамиана, не было даже поцелуев, не то, что измены.

Все к лучшему, даже это. Пусть вот такая некрасивая, но точка.

Удивительно, ведь произошла ужасно унизительная ситуация, но я впервые на последние три года чувствую невероятное облегчение.

* * *

Мамин дом встречает меня пустыми стенами и не самыми теплыми воспоминаниями. Здесь я жила с ненавистным отчимом, напротив телевизора на прежнем месте осталось его продавленное кресло. На мгновение даже чудится его сопение и щелчок открываемой банки солодового пива на кухне.

Стряхиваю наваждение и несу чемодан в свою комнату.

Я понятия не имею, что буду делать дальше, но сейчас хочу только одного – закрыть глаза и проспать до самого утра без сновидений. Утром будет лучше. Обязательно.

Утро всегда расставляет все по своим местам.

Ложусь на свою аккуратно застеленную кровать и смотрю в потолок. Воспоминания накрывают с головой. Здесь случился наш с Дамианом первый раз и, засыпая тогда на него плече, я тоже смотрела в потолок и казалось, что усыпан он был яркими звездами.

Рядом с ним даже солнце светило ярче.

Проваливаюсь в сон я на удивление безмятежно и будит меня телефонный звонок.

Открываю глаза – за окном темно.

– Алло? – голос после сна скрипит как колесо от несмазанной телеги.

– Ви! Сегодня пятница, ты не забыла? – перекрикивая музыку, весело орет в трубку Ийя.

– И?

– И-и… время тусоваться! Я в кафе на набережной, в "Боцмане", приходи, тряхнем стариной.

Тяжело сажусь на край кровати и трогаю щеку. Почти не болит.

– Который сейчас час?

– Половина десятого – детское время.

– Извини, но я как-то не расположена сегодня веселиться.

– Ну Ви-и, ты серьезно? Ощущение, что это у тебя вечно орущий ребенок, а не у меня! Затюканная, уставшая… Подгребай, потанцуем, посплетничаем как в старые-добрые.

Собираюсь отказаться снова, а потом решаю, что, возможно, это не такая уж и плохая идея. Сидеть одной в четырех стенах, прокручивая в голове все, что было… Завтра все равно выходной. И вообще, есть ли у меня теперь она – работа…

– Хорошо, минут через сорок буду.

– Супер! Вот это по-нашему! Жду!

* * *

В "Боцмане" довольно многолюдно, играет громкая музыка. Это лето выдалось аномально жарким и туристов как никогда – рай для владельцев гостиниц и хозяев прибрежных кафе.