Только ты

— Только не в твердых породах. Здесь крепь не нужна, если рудное тело не слишком велико. А в противном случае его частично оставляют в виде опор.

В глаза Еве бросилась белая порода.

— Что там справа? — поинтересовалась она.

— Небольшая жила.

— Золото?

Рокочущим грудным звуком Рено подтвердил это.

— Точно такая, как тот кусок в мешке.

— Откуда испанцы узнали, что здесь есть золото, если его не видно снаружи? Или они тоже стержни использовали?

— Возможно. А могло быть и так, что жила где-нибудь в другом месте выходила на поверхность. Рено показал на стену.

— Похоже, это конец ствола, а не начало. Характер пород меняется примерно в десяти фунтах от входа. Судя по наклону жилы, она может выходить где-нибудь возле ниши, которую ты нашла.

Некоторое время было слышно только, как цепляются ботинки Рено за неровный пол штольни.

— Осторожно, — предупредил Рено. — Впереди крутой спуск.

Ева огляделась. Характер породы, из которой были сложены стены, не изменился.

— С какой стати они вдруг решили копать вглубь? — произнесла она.

— Это старая, как мир, техника, — ответил Рено. — Находят жилу, следуют за ней и оставляют штольню, когда выберут всю руду, или же ищут новую жилу.

В местах ответвлений от штольни на стене была нарисована стрелка, указывающая на выход. Если Рено заходил в боковую штольню, он отмечал ее своей стрелкой, чтобы не заходить сюда повторно.

Некоторые штольни были пронумерованы. Большинство же из них нумерации не имели. Кое-где штольни образовывали настоящий лабиринт. Иногда они были прорыты в твердых, как сталь, породах, в других случаях породы были мягкими, как пирог.

— Почему стрелки показывают в сторону устья скважины? — спросила Ева.

— В шахтах все стрелки показывают на выход. Чтобы ты не лез все глубже и глубже, если заблудился.

Перед началом крутого спуска Рено и Ева увидели крепежные балки. Дерево было грубо отесано. В некоторых местах виднелись остатки коры.

От основной штольни в разных направлениях и на разных уровнях шли ответвления. Некоторые из них были завалены. Камни на полу других служили предостережением о ненадежности потолков или стен.

— А для чего эти норы? — спросила Ева. — Большинство из них никуда не ведут, это тупики.

— Их называют норами койота. А роют их для того, чтобы определить направление жилы. Когда снова выходят на жилу или находят новую, побогаче, боковой туннель оставляют и концентрируют внимание на основном.

— Какие узкие штольни! Я с трудом в них пролезу. Индейцы, должно быть, были меньше, чем дон Лайэн.

— Это были дети. Это они рыли норы койота.

— Боже мой! — воскликнула Ева.

— Это была дьявольская работа, хотя и под руководством иезуитских священников… Побереги голову.

Ева пригнулась и продолжила путь в полусогнутом положении. Рядом в три погибели согнулся Рено.

— Мальчики рыли норы, нагружали мешки и вытаскивали руду на поверхность, — пояснил он. — Здесь, видно, была мощная жила. Они ведь не роют даже на дюйм шире, чем требуется.

Рено помолчал, внимательно изучая забой, затем, согнувшись, продолжил путь.

— Когда руда доставлена на поверхность, девочки и маленькие мальчики молотком разбивают ее на мелкие куски. Затем ее засыпают в дробилку, где взрослые рабы измельчают руду в пыль.

В полу, на стенах и в потолке зияли черные дыры.

— Здесь опять потеряли направление жилы, — пробормотал Рено.

— А что случилось?

— Жила сделала поворот или выклинилась, или здесь был сброс пород.

— Я всегда думала, что жилы идут прямо.

— Это заветная мечта каждого золотоискателя, — сказал Рено. — К сожалению, прямые жилы встречаются чертовски редко. Большинство золотых месторождений напоминают по форме ствол клена или молнию. Ответвления могут быть без всякой видимой для человека причины в самом неожиданном направлении.

Фонарь покачнулся, когда Рено нагнулся возле устья одного из ответвлений. Свет упал на нору, которая была на уровне талии. Она была завалена обломками, которые высыпались и в главную штольню.

— Что это? — спросила Ева.

— Где?

— Приподними фонарь повыше, посвети туда, где обвалилась нора. Да, вот так.

Ева вгляделась в боковую штольню. Когда она поняла, что ей довелось увидеть, она резко отпрянула назад, натолкнувшись на Рено.

— Что такое, Ева?

— Кости, — ответила она.

Рено повернулся и поднес фонарь к норе. Что-то тускло блеснуло внутри. Ему хватило мгновения, чтобы понять, что это остатки кожаных сандалий и кости ноги. Сухой, прохладный воздух шахты хорошо сохранил их.

— Это один из предков дона Лайэна? — тихо спросила Ева.

— Слишком маленький.

— Ребенок, — прошептала она.

— Да, ребенок. Он рыл нору, и стена обвалилась.

— Они не потрудились даже подобающим образом похоронить его.

— Опасно копать в рыхлой штольне, чтобы искать мертвое тело, — пояснил Рено. — К тому же с рабами обращались хуже, чем с лошадьми. Ведь испанцы не закапывали своих лошадей, когда они умирали.

Фонарь качнулся в сторону, снова погрузив нору в могильную тьму.

Ева закрыла глаза, затем снова открыла их. Сейчас, когда она знала, что здесь есть кости, темнота действовала ей на нервы.