Только ты

— Сядь на место, брат, — сказал сурово Рейф. — Ты никуда не уйдешь, пока я не закончу рассказ. Если ты хочешь воспротивиться этому, начинай хоть сию минуту. Но я побью тебя, и ты это знаешь.

— Ну да, своими мерзкими китайскими приемами, — зло ответил Рено.

— Я научу тебя любому, когда ты поправишься. А сейчас ты будешь слушать меня.

Рено посмотрел в холодные серые глаза, которые были так похожи на его собственные. Напряжение не покинуло его, но он смирился и коротко кивнул.

Рейф лениво отошел назад и присел на корточки рядом с багажными сумками. Однако его внешняя расслабленность не могла одурачить Рено. Если бы он сделал новую попытку подняться, его бы отправили на место с той же быстротой, что и в первый раз.

— Кэл схватил Еву, пока ее не засек Слейтер, — продолжал Рейф. — У нее была какая-то сумасбродная идея захватить Слейтера и под дулом оружия предложить ему золото, если его люди откопают тебя.

— Это она так сказала Кэлу?

Рейф кивнул.

— И он, конечно, ей поверил? — саркастически спросил Рено.

Рейф снова кивнул.

Насмешливая улыбка искривила рот Рено.

— Женитьба размягчила мозги Кэла, — произнес он резко. — Эта девчонка из салуна собралась торговаться за свою жизнь, а не за мою.

— Чем меньше ты сейчас скажешь, тем меньше слов тебе захочется потом взять обратно, — возразил Рейф. — Впрочем, не буду тебе мешать — говори.

Зеленые глаза Рено превратились в блестящие узкие щелки, но он замолчал. Он был отнюдь не расположен принимать вызов брата. Все его мысли были о Еве. Он должен был дослушать. И они оба это понимали.

— После того как мы разогнали банду Слейтера, мы направились к шахте, — рассказывал Рейф. — Ева стояла там, покрытая пылью и грязью с головы до ног, и рвалась откапывать тебя. Она не разрешила Вулфу и Кэлу идти в шахту… Сказала, что это слишком опасно…

Рено слушал рассказ Рейфа со все большим напряжением.

— Она сказала, что готова была пожертвовать жизнью команчи, чтобы откопать тебя, но нельзя рисковать семейными людьми, — холодно продолжал Рейф. — Сказала, что готова сделать это сама, потому что ее никто дома не ожидает.

— И вы, конечно, не позволили ей спуститься в шахту? — хриплым голосом спросил Рено.

— Кроме нее, никто не знал, где ты находился, — сурово произнес Рейф. — Она привела меня к завалу, и я копал, как сумасшедший, не зная, живой ты или мертвый, а этот проклятущий потолок сыпался на меня, как дождь.

Рено схватил брата за руку.

— Господи! Ты не должен был это делать! Порода в этой норе — сплошное крошево.

— А ты оставил бы меня, если бы я оказался в какой-нибудь богом проклятой дыре? — возразил Рейф.

Рено покачал головой.

— Нет, конечно.

В какой-то момент лицо Рейфа утратило свою суровость. Из братьев он больше всех любил Рено.

— В конце концов я прорыл лаз, в который не всякая кошка пролезет, — продолжал Рейф. — Я увидел свет твоего фонаря, но ты не отвечал на мои призывы. Всякий раз, когда я пытался расширить отверстие, потолок снова и снова осыпался.

— И как же ты добрался до меня?

— Я — никак. Это сделала Ева.

— Что?!

— Каким-то чудом она пролезла через это отверстие. Она стала откапывать тебя, и тут все заскрежетало и пришло в движение. Я закричал, чтобы она оставила тебя и спасалась сама.

Рено сжал руку брата с такой силой, что на ней неизбежно должны были появиться синяки.

— Но она не послушала меня. Это невозможно представить, но ей удалось вытащить тебя из-под камней до того, как рухнула стена. Когда я добрался до нее, она все еще продолжала тащить тебя, выкрикивая твое имя, пытаясь спасти тебе жизнь, нисколечко не думая о своей.

Рено открыл рот, чтобы что-то сказать, но голос не слушался его.

— Может быть, ты действительно нашел ее в салуне, — прорычал Рейф, — но она стоит больше, чем все золото, которое вы подняли из шахты.

Закрыв глаза, Рено пытался взять себя в руки.

— Она была у входа в шахту и слышала все, что ты сказал о жуликоватой девице из салуна. После этого она в один момент умылась, надела вечернее красное платье и умчалась на своей мышастой… Только ее и видели…

Рено сжал голову руками. Он полагал, что его трудно будет ранить больнее, чем тогда, когда он услышал о предательстве Евы.

Он ошибался.

Рейф продолжал говорить, а Рено открывал для себя, какой невыразимой, какой безмерной может быть боль.

— Она оставила тебе послание, — сказал Рейф.

С кажущейся легкостью он поставил вертикально багажные сумки, которые принес с собой. Золотые слитки сползли и стукнулись о землю.

— Вот твое золото, брат. Ты можешь на него положиться.

Выражение муки, появившееся на лице Рено, заставило Рейфа пожалеть о своей резкости. Он потянулся к брату, но тот был уже на ногах и стремительно уходил от золотых слитков.

— Куда ты идешь? — спросил Рейф.

Рено не ответил.

— Как быть с золотом?

— Пусть оно катится ко всем чертям! Туда, откуда оно пришло! — заорал Рено.

Была единственная женщина, которая действительно любила его. И он потерял ее.

— Пожалуйста, оставайся на ночь в большом доме, — сказала Виллоу. — В маленькой хижине много сквозняков.