Только ты

Пейдж перевернула чистый лист бумаги и вытащила фотографию из пазов.

— Это мы с тобой. Мы танцевали тем вечером.

Я взял фото из ее рук и улыбнулся. Я всегда был таким чертовски высоким, и уже тогда был влюблен в нее. Даже в шестнадцать Пейдж была неповторимой. Ее длинные белокурые волосы аккуратно ложились на черное платье, а изумрудного цвета глаза сияли на камеру. Моя рука, обвивающая ее тоненькую талию, выглядела просто огромной. Я все эти годы помнил каждую секунду того совместного медленного танца.

— Думаю, мы давно должны были это сделать. Мы хорошо выглядим вместе, не так ли? — У Пейдж температура, она выпила почти половину бутылки Бейлиз, но говорила умные вещи.

— Да, мы отличная пара. — Я повернул ее лицо к себе и погладил щеку большим пальцем. Она прижалась к моей ладони, и задрожала. — Ты всегда была так красива. Никто из нас не мог тем вечером оторвать от тебя взгляда. Я даже не обращал внимания на то, что мы танцевали под такое дерьмо, как «NSYNC».

Пейдж закрыла глаза и засмеялась.

— То, что ты помнишь такие мелочи, делает тебя просто удивительным. — Она всхлипнула, обхватила мое лицо руками и поцеловала в лоб.

— Нет, это ты удивительная. — Я прижался своим лбом к ее.

Тело Пейдж дрожало, непонятно, толи это от температуры, толи от того, что она пыталась все удержать внутри. Я встал с пола, осторожно поднял ее с дивана и посадил себе на колени.

— Голова болит? — Ее бледные щеки разрумянились, будто она загорала. Дейзи легонько кивнула и отвернулась. — Твоя мама собиралась зайти позже. Она волнуется за тебя.

Пейдж кивнула и прикусила губу.

— Он… — Пейдж глубоко вдохнула и задрожала в моих руках. — Ему было больно? Это было быстро?

— Как во сне, Дейзи. Он смотрел телевизор и просто ушел.

Она уткнулась лицом мне в грудь, тихо рыдая, сжимая кулаками материал моей футболки.

— Я… Я должна была остаться. У меня было предчувствие, что это произойдет сегодня, но я проигнорировала его.

Я легонько оторвал ее от футболки заставляя посмотреть на меня.

— Элли лежала рядом с ним. Он был не один.

Пейдж кивнула, и через некоторое время начала дремать.

Я боялся смешивать тайленол с ликером в ее крови, но эти скачки температуры пугали меня до усрачки. Я положил Пейдж на диван и снял куртку.

— Посиди со мной. — Пейдж прижалась к моему боку, ее рука обвилась вокруг моего живота. — Ты действительно помнишь, тот танец?

Я улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

— Конечно. Лучшие пять минут за весь вечер. А у тебя нигде не завалялось то платье?

Пейдж посмотрела на меня и улыбнулась.

— Нет, но я уверена, что смогу найти подобное ему, если оно тебе так понравилось. — Она тяжело вздохнула, и погладила мою грудь. — Я так устала, малыш, — ее голос превратился в шепот.

Я притянул ее еще ближе и поцеловал в макушку.

— Я знаю, Дейзи. Поспи. Я разбужу, когда приедет твоя мама.

Пейдж прижалась ко мне.

— Как будто я смогу заснуть после всего этого. Мы сегодня говорили о тебе. Я и Джек. Он сказал, что счастлив, поскольку мы наконец-то нашли друг друга. Будто бы теперь может быть свободен. А еще он сказал, что ты много обо мне рассказываешь.

Пейдж положила подбородок мне на грудь, и посмотрела на меня. Я пробежал пальцами по ее влажным волосам и мое сердце сжалось. Надеюсь, пот означает, что температура немного спадает. Я любил ее так чертовски сильно, что мне больно наблюдать за тем, как она страдает. Я медленно кивнул.

— Конечно. Когда у тебя самая лучшая девушка в мире, трудно удержать все в себе. Особенно, когда ты ждал ее больше десяти лет. Я отчаянно в тебя влюблен, если ты этого еще не заметила. — Я запечатлел нежный поцелуй на ее губах.

Она закрыла глаза и задрожала.

— Я люблю тебя, Эван. Люблю тебя так сильно. — Рыдания вырвались из нее, она прижалась к моей груди, не переставая плакать.

Я прижал ее еще крепче и плакал вместе с ней.

— Я тоже тебя люблю, Дейзи. Всегда любил. И всегда буду.

— Не мог бы ты спеть для меня?

Я улыбнулся в ее волосы.

— Конечно. Что ты хочешь, чтобы я спел?

— Любую песню.

Я допел первый куплет «All My Loving» (Вся моя любовь), прежде чем понял, что она уснула.

Тогда я, наконец, дал и себе волю слезам и позволил поплакать, хотя и был осторожен, чтобы не издавать слишком много шума и не разбудить ее.

Я оплакивал своего смерть своего самого лучшего друга. Теперь все в моей жизни вращалось вокруг Пейдж: мое прошлое, будущее, мое сердце и душа.

Что-то было не так. И я это знал. И настолько уверен в этом, потому что понимаю, что конец ее будет означать конец меня.

ГЛАВА 25