Только ты

Хотя город и ночью освещали огни рекламы и прочая иллюминация, ей казалось, что ноябрьская сырая и ветреная темень, опускающаяся с низкого неба и скапливающаяся в подворотнях, в промежутках между домами, цепляющаяся за ветви деревьев, вместе с дыханием проникает прямо ей внутрь. Тьма заполняет там все – и вытесняет собой воспоминания, и чувства, и ощущения… и саму душу. И она, Катя, становится чем-то неживым, неодушевленным, страшным… существом, описанным в письме маньяка: киборгом, обтянутым кожей, – под которой, поскрипывая, вертятся шестеренки. Она поежилась, накинула на голову капюшон и подумала: «Нет! Я не сдамся! Я живая! Что бы ни случилось – нужно двигаться! Нужно идти дальше…». «А что, если?..» – подал свой голос кто-то, спрятанный глубоко внутри, но она тут же оборвала его: «Нет! С Лешкой Мищенко я уж точно стану мертвой… Уйдет Катя Скрипковская, и возникнет некая совершенно чужая Катя Мищенко… которую я не знаю, да и знать не хочу…»

* * *

– Леш, давай без десерта обойдемся, а? Я и так толстая…

– Карин, ты не толстая, а нормальная. Если честно, и я нормальный, здоровый мужик безо всяких там эстетских закидонов. И я терпеть не могу дохлятину на тонких ножках! Только извращенцы тащатся от всех этих модельных скелетов.

Может быть, десерт и в самом деле лишний? Он сам столько сейчас съел, что того и гляди уснет, не дожидаясь продолжения… Да, Карина определенно не вызывала у него бурных чувств – хотя сегодня вечером, оживленная, с блестящими после шампанского глазами она была еще вполне ничего. Но если она и дальше будет продолжать так жрать, то к сорока ее уж точно разнесет до шестьдесят последнего размера…

– Нет, я только кофе!

Ну, кофе так кофе. Кофе к тому же еще и бодрит, что совсем не лишнее.

– Еще потанцуем?

– Ну-у-у… я устала, – протянула она, кокетливо надув губки.

– Проводить тебя домой? Только давай сначала поднимемся ко мне, я зонт прихвачу, кажется, дождь собирается…

Дождя даже в проекте не намечалось, хотя ноябрьское небо и затягивали тучи, но синоптики обещали твердо: до конца недели – без осадков.

В лифт набилась куча народу, и Карину притиснули к нему. Он жил, считай, на самой верхотуре, и народ постепенно выходил, освобождая кабинку, но его спутница, похоже, и не думала отодвигаться. Чтобы показать, что ему это приятно, он приобнял ее за то место, где у нормальных баб прощупывалась талия. У Карины же талии определенно не существовало – но она очень умело скрывала этот недостаток, нося прямые платья и туники. Ладно, хоть во вкусе ей не откажешь, и то хорошо… бывает, некоторые особо спелые дыньки натянут все в обтяжку и выставляют на всеобщее обозрение по десять складок, как супоросые свиньи…

Тренькнул звоночек, двери разъехались, и они оказались в пустынном гостиничном коридоре. Нужно было действовать – здесь и сейчас. Ведь если он не перейдет в наступление, а действительно возьмет никому не нужный зонт и поедет провожать ее до дома, она может подумать, что их свидание было просто встречей старых знакомых… настолько старых, что ни о каких контактах, кроме пустого трепа, и речи быть не может. «Сейчас?.. или в номере?.. А если она не захочет заходить в номер? Да ладно… она уже и замужем побывала, да и нравы в наше время более чем свободные. Не за проститутку же ее примет, в самом деле, обслуживающий персонал? Да… что не за проститутку – так это точно! До жрицы любви Кариночка явно не дотягивает…»

Она сама облегчила ему задачу, зацепившись каблуком неизвестно за что – полы были, что называется, без сучка и задоринки. Он придержал ее за плечи, и она тут же приникла всем телом: шампанское, танцы, когда он так же тесно прижимал ее к себе, как и сейчас, несомненно, сделали свое дело. Она сама подняла к нему лицо, и ему не оставалось ничего другого, как поцеловать ее. Целоваться же Карина, оказывается, умела как никто… прежде-то он не замечал у нее такой прыти! Интересно, чему она еще научилась в его отсутствие? Надо бы проверить… и не откладывая на потом! Конечно, лучше бы на ее месте была другая, но… Да какая, собственно, разница, если все равно она нужна ему только для одного? Кроме того, ночью все кобылы вороные… кроме белых – на которых ездят исключительно принцы. Ну, он не принц и даже не претендует – тогда зачем ему искать себе королеву?

Она все не отпускала его, ловко орудуя языком, и он заводился все больше и больше: сунул руку ей под юбку, отчего она застонала и буквально повисла на нем. Процокали мимо чьи-то каблуки, и какая-то женщина даже прищелкнула языком от наблюдаемой сцены… Да ладно! Сама-то откуда и куда идет в такой час? Командировочные уже все спят, а по ночам, да еще и на каблуках, здесь разгуливают лишь ночные бабочки. Но все равно – нужно было или перемещаться к нему в номер, или отправляться к ней домой.

– Ко мне или к тебе? – шепнул он в ее горячее ухо, и она тут же нетерпеливо отозвалась:

– К тебе…

* * *

– Садись, Кать… поговорить с тобой хочу.