Только ты

Мое прикосновение – легкое и неуверенное, но он замирает под ним. Несколько секунд бездействует, глядя перед собой в ночь. Потом обхватывает мои ладони и заставляет сомкнуться на своем животе. Я чуть не отдергиваю их, когда он с силой высвобождает из-под них футболку, оставляя мои пальцы лежать на голой коже. Горячей коже, обжигающей, под которой сокращаются мышцы твердого пресса, столь же нетерпимо-притягательной, как само касание наших рук.

– Так тебе, Эльф, будет гораздо теплее.

И все. Мне больше ни к чему понукание и не нужны слова. Он прав, так мне гораздо теплее. И это тепло буквально втекает в меня сквозь пальцы, заставляя сердце биться как сумасшедшее. Я опираюсь на спину Стаса и закрываю глаза, разрешая себе просто чувствовать его. Злого мальчишку, когда-то подарившего мне мой первый поцелуй. Безумный поцелуй, полный боли и чувства. Юношу, превратившегося в мужчину, но по-прежнему раздаривающего себя многим. Так легко забывшего мое признание.

Почему он? Почему всегда только он? Вот уже пять лет: во снах, в мыслях и воспоминаниях. Почему не Егор, Фабьен или другие? Почему сводный брат? Что же будет, если я не смогу его отпустить?

Стас держит слово и едет осторожно – это и близко не похоже на его сумасшедший пробег. Мы почти в Черехино. Въезжает на улицу, открывает ворота, заглушив мотор, останавливает мотоцикл во дворе дома… и вдруг снова накрывает мои руки ладонями, уронив голову.

Сегодня та ночь, когда нет места словам, и я сижу тихо как мышь, позволяя ему гладить мои пальцы.

– Настя? Стас?!

Родители выходят на крыльцо и окликают нас. На мачехе ночная рубашка, отец с голым торсом в штанах… Они давно не спят и потеряли своих глупых детей, это слышно по волнению в голосе и мгновенно отрезвляет.

– Настя, дочка, твой телефон не отвечал. Я переживал, что что-то случилось!

– Стаська… Сынок…

Я отнимаю руки и встаю с мотоцикла, снимаю шлем, куртку. Оставляю все на коленях Стаса, так и не найдя в себе смелости взглянуть ему в глаза. Ухожу к дому, поднимаюсь на крыльцо, чтобы на пороге на секунду остановиться.

– Извини, мама Галя, пап, так получилось. Все хорошо, мы дома. Ложитесь спать, холодно здесь стоять.

Целую мачеху в щеку и слышу тихое:

– Спасибо, Стася.

Захожу в дом, и чем ближе приближаюсь к своей комнате, тем увереннее прибавляю шаг.

– Настя, стой!

Но я уже вбегаю в спальню и закрываю за собой дверь. Захлопываю ее решительно на замок, вгоняю пальцы в волосы и медленно оседаю по двери на пол.

Только бы не постучал, а то ведь открою. И что дальше? Что будет с нами дальше?

Не постучал, но долго стоял в холле. Кажется, даже когда я наконец легла спать.

Утро наступает скоро. И неважно, сколько я спала и как мне не хочется прерывать сон – пора вставать. Сегодня ответственный день – день первой заявки на участие в конкурсе архитектурных проектов. Встреча с бизнес-группой, ведущим архитектором города и представление важной комиссии визуального решения предложенной организаторами темы. Отбор участников обещает быть жестким, и мой проект Экспоцентра наверняка найдет сильных конкурентов. И все же я надеюсь сегодня не затеряться на фоне других студентов и побороться за денежный приз, а также за возможность получить практику в известном архитектурном бюро и, возможно, работу. А значит, как бы я ни устала от поздней подготовки за компьютером и ночного приключения, я должна собраться и выглядеть достойной своей семьи и тех планов, которые намерена реализовать на радость мачехе и ради собственного будущего.

Я убегаю в университет рано, не позавтракав, тенью прошмыгнув мимо открытой спальни сводного брата. Лишь на ступенях лестницы приостанавливаюсь, чтобы дать себе возможность впитать чувство душевного спокойствия, оттого что Стас дома. Надеваю каблуки, уже перешагивая порог крыльца, и радуюсь, когда отец в это раннее утро предлагает подвезти меня к университету.

Первая учебная пара пролетает незаметно, во всеобщем волнении и перешептывании. Представление проектов назначено на десять утра, и к означенному времени у лекционного зала собирается не меньше тридцати студентов. Слух о тяжелом характере и хорошей памяти учредителя конкурса разносится мгновенно, и мы мнемся и тихо переговариваемся у приоткрытых дверей аудитории. Рискуя именем и удачей, подглядываем в щель, пока нас по очереди вызывают к доске важные шишки.

Это первый конкурсный этап. Необходимо произвести впечатление, запомниться комиссии своей работой, и, оказавшись на невысокой кафедре перед незнакомыми мужчинами, деканом факультета и преподавателями, я показываю подробный рисунок проекта и уделяю внимание деталям. Объясняю, каким вижу главный Экспоцентр города, какую собираюсь провести модернизацию выставочных залов и прилегающих к нему площадей, и не сразу понимаю, что мне, кажется, повторно задали вопрос.

– Что, п-простите?

Это мужчина. Крупный, с залысинами, в дорогом костюме, лет сорока с небольшим. Он весь мой монолог сидит мрачнее тучи, и когда я подхожу к завершению презентации рисунка, спрашивает:

– Я спросил у вас: как ваше имя?