Только ты в моей голове

Перед глазами вспыхивает новая картинка, которую услужливо рисует фантазия – разъяренная перекошенная гримаса, алеющие щеки и налитые кровью глаза. Демьян сжимает кулаки, сдерживая себя от физической расправы, получая от Георгия Вячеславовича бумаги на увольнение. Да, увольнение… Его…

На языке приятно расползается слово, которое раньше доставляло мне проблемы. Но когда думаешь об этом в ином ключе, становится до сладкого приятно.

– О чем спорили?

– Не знаю. – Ира пожимает плачами, поджав пухлую губу. – Они в последнее время часто спорят. Я даже удивляюсь, как босс его терпит.

– Я тоже, – тихо добавляю, прокручивая в голове месяцы беспокойной жизни.

Ира, переминаясь с ноги на ногу, неожиданно выдает:

– Так зачем босс вызывал?

Я быстро хлопаю ресницами, пытаясь понять – что же девушка точно знает, а что нам предстоит только узнать.

– Типа это секрет.

Приходится сдержать слово, данное Георгию Вячеславовичу. Значит, не все бумаги проходят через руки Иры. Приказ готовили в отделе кадров, скорее всего Анна Николаевна. Единственный человек, с которым я практически не общаюсь. В один момент мы не сошлись во мнениях, когда я отстаивала своих сотрудников от ее гнева, с тех пор женщина затаила на меня обиду и не расскажет ничего нового и увлекательного. Например, есть ли приказ на увольнение Савицкого…

– Вот как. – Обиженно выдыхает Ира и вздрагивает, когда до нас доносится звук входящего звонка. – Вот черт! Я побежала, – тараторит девушка, вылетая из кухоньки.

Я же покидаю маленькое тесное помещение спустя пару минут. Беру временную передышку на то чтобы заставить себя перестать глупо улыбаться и сохранить кислую мину. С таким лицом я иду по коридору, мимо коллег и даже на немой вопрос Даши «как все прошло» просто киваю. Она удрученно кивает в ответ и возвращается к своим обязанностям. Я же вхожу в свой кабинет, плотно закрываю дверь и сквозь зубы выдаю: «Класс!»

Плюхаюсь на стул, верчусь на нем, запрокинув голову, и продолжаю улыбаться, чувствуя, как раздражительность отступает, а на ее месте появляется эйфория, которой я практически сразу делюсь с незнакомцем. От него сообщение получила еще утром, но так и не ответила. Сейчас же я готова общаться.

«Привет. Прости, задержалась с ответом. Дел было много. У меня все хорошо. Как ты?» – стараюсь сохранить прежнюю манеру письма, хотя так и порывает поделиться с ним счастьем.

Ответ приходит через пять минут.

«Отлично! Я рад, что у тебя все хорошо. Как дела на работе? Понедельник – день тяжелый?»

– Не то слово, – бормочу под нос, набирая сообщение.

«Да, тяжелый. Но произошло кое-что по-настоящему хорошее. Так что я готова потерпеть тяжелые понедельники ради таких новостей».

Стараюсь поделиться счастьем, но молчу о повышении. Потому что все еще боюсь вспугнуть удачу, которая наконец-то повернулась ко мне лицом, а не задницей.

Незнакомец забрасывает меня сообщениями и просит поделиться этой самой новостью, но я стоически терплю и не признаюсь. Он предлагает вновь встретиться, не настаивает, лишь упоминает вскользь и на миг мое настроение стремится к нулю. Я вспоминаю все свои страхи и опасения, меня точит червь сомнения, но больше всего беспокоит то, что я вспоминаю про Демьяна лишь в этот момент. Но отбрасываю о нем мысли в сторону, убеждая себя – Савицкий не испортит мне столь прекрасный день!

В такой переписке с уговорами, лестью и шутками проходит рабочее время. Я усиленно тружусь, не обращаю внимания на шепчущихся коллег, просматриваю почту и глупо улыбаюсь каждый раз, получая от незнакомца новое письмо, и кончено же ухожу из кабинета последней.

Стрелки часов приближаются к восьми, когда я закрываю дверь и оказываюсь в пустом коридоре. Тишина настораживает и пугает, хотя и слишком часто ухожу именно так. Но сегодня кое-то решает побить мой рекорд…

Глава 10.

Я осторожно крадусь к кабинету, заглядываю в приоткрытую дверь и усмехаюсь, замечая того, кто впервые на моей памяти задержался после шести.

Демьян сидит за своим рабочим столом и что-то усиленно чиркает то в блокноте, то на стопке бумаг, которые беспорядочно разбросаны по всей столешнице. Его темные волосы взъерошены, а на переносице прорезались тонкая сетка морщинок. Он хмурится, вертит ручку между пальцев и не замечает, как я толкаю дверь и вхожу внутрь, позволяя лучам вечернего солнца и искусственному освещению упасть на мое вполне довольное лицо.

Прочистив горло, я привлекаю его внимание. Демьян роняет ручку и заметно вздрагивает, вызывая во мне желание рассмеяться. Но я лишь улыбаюсь, чувствуя себя победителем.

– Заработался? – язвлю, окидывая стол мужчины придирчивым взглядом, но внутри как-то неприятно покалывает. Это что же, совесть проснулась и напоминает о себе?

– Приветик, Лана-Банана, – хрипло отзывается Савицкий, усмехаясь. Вот только его деланное спокойствие и расслабленность сейчас слишком выделяются контрастом на уставшем лице и творящемся вокруг беспорядке. – Соскучилась?