Только в моих объятиях

— Позволь мне самой разбираться с собственным сыном!

— Но ведь здесь замешан еще и Гарри Бишоп, — возразил Райдер. — И ему не приходится рассчитывать на генеральское снисхождение. — Райдеру было известно, что Флоренс не постеснялась прибегнуть к подкупу часового, чтобы получить возможность постоянно навещать пленника, и до поры до времени им это сходило с рук. Но все же оставалась опасность разоблачения, и Райдер то и дело протестовал против такой беспечности. Но его почти не слушали, однако он все равно возражал — поскольку понял, что именно этого от него и ждут. Судя по всему, Флоренс Гарднер развлекалась обстановкой тайного заговора, находя удовольствие в хождении по лезвию бритвы. — Да я и не ожидал увидеть вас сегодня, — добавил Райдер. — Вы исчезли до окончания суда.

Действительно, когда суд собрался объявить приговор, Флоренс предпочла удалиться к себе в комнату. Не крутиться же ей среди остальных офицерских жен, откровенно жаждавших крови! Никто не разделял ее веры в невиновность Райдера — тем более разведчик не мог представить суду ни одного мало-мальски весомого доказательства. Для Флоренс было невыносимо сознание того, что Маккея приговорит к повешению не кто иной, как ее собственный сын.

— Я не желала там присутствовать, — коротко призналась она, прежде чем перейти к главной цели своего визита:

— Зато там был твой дядя.

— Я видел.

— Вот как? А он уверял, что ты даже головы в его сторону не повернул!

Лицо Райдера оставалось похожим на непроницаемую маску. Он ничего не ответил — просто молча смотрел на Флоренс.

— Он хотел навестить тебя нынче вечером, — продолжила Флоренс, — и Джошуа дал разрешение, но сенатор сказал, что ты сам отказался от свидания.

— Он был здесь, и очень быстро ушел.

— Потому что ты отказался с ним разговаривать.

— Верно.

— Уилсон Стилвелл верит в тебя, — грустно, с сочувствием, сказала Флоренс. — Он пришел потому, что хотел помочь!

Райдер решил не разочаровывать ее относительно намерений сенатора.

— Так вы за этим сюда явились? Заставить меня повидаться с ним опять?

— Отчасти — да, — имела мужество признаться Флоренс.

— А еще почему?

В горле у нее стоял комок, однако старуха старалась не опускать взгляда. Хотя очень трудно было выдержать пронзительный, всезнающий взор холодных серых глаз Райдера.

— Потому что хочу попрощаться. Больше я сюда не приду. К тебе не пропустят никого, кроме офицеров и священника. Гарри предупредил меня об этом приказе. И на сей раз он не станет делать исключений. Еще он сказал, что сюда больше не пропустят даже сенатора Стилвелла.

— Генерал опасается попытки бегства, — холодно усмехнулся Райдер.

Флоренс кивнула:

— Он ворчал об этом весь вечер. Боится, что чихуахуа постараются тебя отбить.

Райдер не мог не подивиться тому, с какой удивительной тупостью военные не желают хотя бы поверхностно постичь психологию своего противника, — Ничего такого не случится, — сказал он. — Чихуахуа не решатся нападать на форт. У них для этого не хватит ни воинов, ни оружия.

— Не забывай, все уверены в том, что апачи накупили кучу оружия после резни в каньоне Колтера!

Райдер не стал спорить. Он просто сказал:

— Чихуахуа не станут меня спасать. Это не в их правилах. Даже если бы я был для них чрезвычайно ценен — а это, как тебе известно, совсем не так, — то и тогда бы они удовлетворились лишь местью солдатам.

— Значит, заварухи следует ожидать позднее, — мрачно заключила Флоренс. — После того, как тебя…

— Как меня повесят, — закончил Райдер фразу, которую не смогла закончить она.

Старуха что было сил вцепилась в трость. Не решаясь взглянуть в глаза Райдеру, она принялась разглядывать побледневшие от напряжения, изуродованные ревматизмом суставы и источенную временем желтую кожу, сквозь которую отчетливо проступали вены. Ей давно следовало поразмыслить о своем смертном часе. А вместо этого приходится размышлять о смертном часе Райдера.

— Я могла бы помочь тебе бежать, — почти прошептала она.

Райдер вскочил и прижался лицом к решетке.

— Послушайте, Флоренс! — Он дождался, пока та поднимет лицо. Старая леди постоянно предлагала ему свою помощь и всякий раз натыкалась на отказ. Ведь она даже представить себе не может, как губительно отразится его бегство на карьере ее собственного сына — не говоря уже о репутации. В отличие от Флоренс, без конца проклинавшей сына за неспособность разглядеть очевидное, Райдер относился к этому спокойно. Учитывая то, что рассказали солдаты, уцелевшие в каньоне Колтера, было бы смешно ожидать от генерала каких-то иных действий. — Постарайтесь не думать об этом впредь, а если все же подумаете — не пытайтесь ничего предпринимать!

— Но…

— Нет. — Он решительно накрыл ладонью ее руки.

— Отлично, — язвительно ответила Флоренс. — Могу только заметить, что, доведись мне попасть в такую передрягу, я бы не сдалась без боя!

Райдер отошел в дальний угол камеры и уставился в окно. Вечер выдался прохладный. Он наслаждался свежим ветерком, налетавшим сюда из пустыни.

— Стало быть, вот как вы обо мне думаете, Флоренс? Что я сдался без боя?

— А разве не так?