Только Венеция. Образы Италии XXI

Сан Николó да Толентино свой собственный, католический святой, августинский монах конца XIII века, никакого отношения к Николаю Угоднику не имеющий. Жизнь его – жизнь симпатичного подвижника, каких множество, но есть одно обстоятельство, сделавшее Николó из Толентино, небольшого городка в области Марке, важной персоной среди святых Западной Европы. Как-то он, измождённый постами, коими любил злоупотреблять, занемог, так что умирать надумал, но тут его посетила Дева Мария, посоветовавшая ему попросить у кого-нибудь хлеба именем Сына Её, Иисуса, начертать на нём знак креста и съесть. Николó это и сделал, вымолив хлеб у одной толентинки, и моментально выздоровел, после чего монахи-августинцы установили институт раздачи хлебцев с начертанным на нём крестом – хлебцы получили название «хлеб святого Николó». С этого времени пошёл обычай, более всего распространённый во Франции, чертить в пекарнях на корке хлеба знак креста. Введённый в обиход именно Николó да Толентино, обычай теперь подзабыт, но круглые буханки с характерным крестообразным знаком-отпечатком и сейчас встречаются в дорогих булочных, считаясь лучшим хлебом. Некоторые жития сообщают, что Деве Марии при посещении Николó ассистировал Блаженный Августин, некоторые о нём умалчивают.

Конечно же, святой стал покровителем мукомолов, пекарей и булочников, которые, собираясь в церкви И Толентини, видимо и составляли большую часть прихожан святого Николó. Обитателей вокруг церкви прозвали толентини, tolentini, толентинцами, хотя ничего общего, кроме имени, с жителями Толентино они не имели. Толентини, пекари и мукомолы, были молодцами здоровыми и кулакастыми, верными сподвижниками николотти, прихожан другого Николы, Николы Голытьбы, в их боях на Понте деи Пуньи. Фасад церкви, творение Виченцо Скамоцци примерно 1600 года, очень палладиански неоклассичен и с простонародностью района вроде как не вяжется. У нас так строили Старов со Стасовым двести с лишком лет спустя, и русское сознание подобную архитектуру крепко связывает с ранней николаевской эпохой, которая есть Золотой русский век, она же – время реакции и режим Николая Палкина. Официозная гармоничность церкви И Толентини нарушена одной деталью, которую Скамоцци себе позволил (Старов со Стасовым такого бы не допустили): овальным окном в завитках, пробитым в неоклассическом фронтоне. Окно ещё и раковиной увенчано, и оно, как-то очень смутно говоря нам о средневековом окне-розе, вроде как неуместно, производя впечатление дырки в неоклассической структуре, так что я готов это окно назвать прямо-таки рокайльным, хотя в 1600-м до рококо ещё далеко. Деталь эта, много что сообщая о прихотях палладианства, ничего нам не говорит о задиристости прихожан – церковь И Толентини сильно отличается от простого вида церквей, любимых николотти.

Интерьер также производит впечатление, не соответствующее славе кулачных борцов. Из-за изобилия живописи, развешанной по сторонам именно как живопись, а не как иконы, не только в капеллах, но и просто на стенах, возникает кощунственное чувство, что в салон попал. В верхнем ряду для картин даже сделаны лепные рамы, что уж совсем делает интерьер похожим на барочно-рокайльные картинные залы. Живопись из-за этого кажется необязательно декоративной, но, начав её рассматривать, невольно увлекаешься. Среди множества картин И Толентини есть три несомненно прекрасных: две картины генуэзца Бернардо Строцци, «Святой Антоний Падуанский» и «Святой Лаврентий раздаёт имущество бедным» и «Ангел диктует святому Иерониму перевод Библии» немца Иоганна Лисса. Оба иностранца работали в Венеции в первой половине XVII века, и для церкви И Толентини создали барочные шедевры, имеющие прямое отношение к кулачному благочестию её прихожан.