Только во имя любви

Официанты принесли шампанское и бокалы на высоких ножках и хотели наполнить их, но Антонио отпустил официантов, сам разлил вино и поднял бокал.

— Пусть этот вечер пройдет хорошо, — сказал он, улыбаясь.

Один из распорядителей подошел и заговорил с ним.

— Пойду исполню свой долг. — Он неохотно встал. — Это не займет много времени.

Она улыбнулась и оперлась о перила балкона, глядя, как он сбегает по лестнице и идет к сцене. Музыка затихла, и гости приветствовали его шквалом аплодисментов. Виктория не понимала ни слова из его речи, но это не мешало ей против воли таять от волшебных звуков итальянского. Она тщетно пыталась подавить восхищение, как раньше — воспоминания о поцелуе. Допустим, Антонио думал, что она выглядит изумительно, но этот вечер закончится, и она снимет платье. Его не интересует она сама.

Она смотрела, как на сцену поднимается и встает рядом с ним привлекательная блондинка в очень открытом платье. Даже такая женщина вряд ли может рассчитывать пленить сердце Антонио, подумалось Виктории. Ему не нужны были серьезные отношения, как он и сказал в самом начале. Именно поэтому он и женился на ней: ему нужна женщина, которая будет помнить свое место и не станет требовать продолжения. Забыть об этом — огромная ошибка, которая приведет к катастрофе.

Зал снова взорвался аплодисментами, когда женщина расцеловала Антонио в обе щеки и они сошли со сцены. Он немедленно направился обратно к Виктории, но его то и дело останавливали, чтобы поговорить с ним. Наконец он добрался до их балкона.

— Удачная ночь, похоже.

Она улыбнулась и подняла бокал:

— Прозвучало хорошо, но ты не мог бы перевести лично для меня?

— Вот это предложение мне нравится.

Хрипотца в его голосе заставила ее покраснеть, и он рассмеялся:

— Сумма благотворительных вложений превысила прошлогоднюю почти вдвое. Хорошая ночь для треста.

— Кому вы помогаете?

— Смертельно больным детям. Для меня это личное: моя младшая сестра, Мария, умерла от лейкемии, когда ей было шесть.

— Я не знала… Мне очень жаль.

— Прошло уже больше двадцати лет. — Он улыбнулся. — Медицина с тех пор продвинулась далеко вперед. Ее могли бы вылечить, если бы тогда у нас были такие возможности.

— Это, должно быть, было ужасно.

— Да, особенно тяжело пришлось маме. — Он посерьезнел. — А отец быстро нашел утешение в объятиях другой женщины.

— Скорбь по-разному влияет на людей, — мягко сказала она.

Он поднял голову и поймал ее участливый взгляд.

— Он не стоит твоей жалости, Виктория.

— Вообще-то я жалею тебя, — тихо ответила она.

Он нахмурился:

— Не надо. Это было давно.

Но раны все еще кровоточат, подумалось ей.

— Ты не пытался поговорить с ним?

Он горько рассмеялся:

— Мой отец не слишком любит говорить о чувствах. — Он отпил шампанского. — Ты права, скорбь влияет по-разному: кто-то носит траур, а кто-то забрасывает свою семью. — Он резко опустил бокал на стол. — Давай не будем об этом, хорошо?

Она кивнула. Может, именно поэтому он не хочет серьезных отношений? Он насмотрелся на родителей и не хочет, чтобы такое случилось с ним?

— Хочешь потанцевать? — резко спросил он.

Она посмотрела вниз: оркестр играл медленный танец, и пары покачивались, крепко обнявшись. Ей очень хотелось потанцевать вот так с Антонио, но, взглянув ему в глаза, она не решилась высказать свое желание.

— Думаю, этот танец пропущу, спасибо.

Он заинтересованно посмотрел на нее:

— Ты боишься?

— Нет! Чего я должна бояться?

Его взгляд задумчиво скользил по ней, отмечая сияние кожи и непокорную искорку в глазах.

— Иногда у меня возникает ощущение, что кто-то сделал все возможное, чтобы уничтожить твою уверенность в себе.

— Неужели? — Она постаралась сказать это очень небрежно. — Я попыталась залезть тебе в душу, теперь ты берешь реванш?

Он рассмеялся, на этот раз тепло и искренне:

— Возможно. — Он протянул ей руку. — Давай пойдем потанцуем. Я приглашаю тебя.

Несколько мгновений она поколебалась, а затем вложила руку в его. Как только они спустились в зал и он притянул ее к себе, она поняла, что совершила большую ошибку. Прижиматься к нему, чувствовать его руки было ни с чем несравнимым ощущением, она была как за каменной стеной, она хотела его так сильно, что было больно.

— Видишь? Ничего страшного не произошло, ни грома, ни молнии, — прошептал он ей на ухо.

Для него — может быть, подумала она, дрожа. А ей требовалась вся ее воля, чтобы не повернуть голову и не найти его губы своими.

— Ни бури, — ответила она и закрыла глаза.

На секунду она позволила себе представить, что Антонио действительно ее муж, в полном смысле слова, и можно опустить щиты и любить его, без страха глядя в будущее… Она вздрогнула и отпрянула от него. Она не хотела мечтать о подобных вещах!

— Думаю, с меня хватит танцев, — быстро пробормотала она.

Он нахмурился, но она отвернулась и пошла прочь, прежде чем он успел сказать что-то. Он поймал ее за плечо и развернул к себе:

— В чем дело?

— Ни в чем, мне просто… неудобно танцевать на таких каблуках.