Только вперед

И все-таки настоящего веселья, такого, когда забывают все печали и горести и на душе остается только радость, не было. В полночь кто-то включил радиоприемник. Передавали последние известия. Диктор сообщил, что семь гитлеровских офицеров устроили дебош в парижском ресторане. Они выгнали оттуда французов, а двум парижанам, не пожелавшим стоя приветствовать захватчиков, фашисты пивными бутылками проломили черепа.

— Страдает земля! — гневно сказал Гаев. — Подумать только — всего через сорок два дня после перехода границы фашисты взяли Париж! Продали свою родину французские министры.

— Продали Францию! — повторил вслед за ним Леонид. — Да одну ли Францию? Голландия, Польша, Дания и Норвегия, и Бельгия под игом Гитлера.

— Зарвался этот молодчик. Думает, он новый Наполеон, — хмуро сказал Иван Сергеевич. — Но и Наполеона русские били!

Галузин неожиданно резким, стремительным движением сорвал с гвоздя саблю и, обнажив клинок, молодцевато закружил его над головой и со свистом рассек воздух.

— Есть еще порох в пороховницах! — засмеялся он. — Хватит силы унять этого бандита!

Леонид взял саблю из рук тренера, чтобы снова повесить ее на стенку, и случайно заметил полустертые буквы, выгравированные на холодной, матовой поверхности клинка. Он подышал на стальной клинок, протер его рукавом, присмотрелся и разобрал короткую надпись:

«И. С. Галузину за храбрость».

«Ого! Герой мой «казак», — с уважением подумал Кочетов.

— Силы-то хватит, — уверенно подтвердил Николай Грач. — Но как подумаешь, какую мы жизнь наладили, и вдруг — война начнется — злость берет. У нас позавчера новый пресс пустили. Игрушка в сто тонн. Верите ли, — носовым платком по станине проведешь — ни пылинки. Культура! Эх, да что там!.. Сейчас только жить да жить, строить да строить...

Лишь под утро стали расходиться гости. Кочетов оставил у Галузина незаметно задремавшего в углу Алексея Совкова и вместе с Гаевым вышел на улицу.

Ленинград еще спал. Только дворники, похожие на продавцов в своих белых передниках, поливали улицы: весело, с шумом и фырканьем била струя воды, рассыпаясь в вышине на тысячи сверкающих брызг.

Небо над городом было ровное-ровное, гладко-голубое, словно эмалированное.

Мимо бесшумно проехали по асфальту два грузовика, сплошь заставленные белыми бидонами.

Леонид повел Николая Александровича к себе. Трамваи еще не ходили, а Гаев жил далеко, в Удельной.

Вдвоем они вышли на Неву. Возле Академии художеств дремали невозмутимые каменные сфинксы. В реке покачивались на якорях огромные металлические бочки для швартовки кораблей. Мелкие волны лениво набегали на гранит. В прозрачной дали вставало солнце.

Начинался новый день — девятнадцатое июня сорок первого года.

Часть вторая. Подвиг

Глава одиннадцатая. В тылу врага

Где-то в ночи сухо, как выстрел, хрустнул сучок. Четверо людей, идущих при слабом свете луны глухой лесной тропинкой, мгновенно остановились и замерли. Несколько минут все чутко прислушивались.

В лесу было тихо. Так тихо, что даже не верилось, будто днем здесь шли ожесточенные бои. После недавнего грохота орудий и треска пулеметов эта тишина казалась неестественной и подозрительной.

Вдруг по вершинам сосен ударил яростный порыв ветра. Лес сразу ожил и загудел. Но ветер стих так же. внезапно, как и налетел. Снова наступила тревожная тишина.

Над головами разведчиков неожиданно раздался какой-то вскрик. Бойцы, как по команде, посмотрели В небо, озаренное бледным светом луны, Бессонная птица, чистившая на вершине дерева свой клюв, снова крикнула: «Спи! Спи!» — и, распустив хвост, стремглав ринулась прочь.

Разведчики устало улыбнулись: до сна ли тут?! Снова бесшумно зашагали по тропинке.

Был август, но бойцы окоченели. Они шли в новеньких гимнастерках, еще не успевших выгореть на солнце: шинели им пришлось оставить в роте. Трое были вооружены винтовками и гранатами; только у идущего впереди на правом боку висел пистолет в кобуре, а за пояс был заткнут трофейный немецкий тесак.

Два часа назад разведчики прошли по берегу реки Луги полкилометра и спустились к оврагу. Еще вечером они установили, что здесь легче всего осуществить переправу. И место удобное — берег скрыт зарослями лозняка, и река тут узкая, и противоположный участок вражеского берега слабо охраняется гитлеровцами. Днем здесь шли бои. Линия обороны, проходившая теперь по берегу реки, еще не устоялась, не была сплошной и глубокой.

В полной темноте разведчики бесшумно переплыли реку. Плыть с надетой через плечо винтовкой, подняв над водой гранаты и свернутую в узелок одежду, было нелегко. Шинели явились бы лишним грузом.

Ночь выдалась холодная. Вода леденила тело, а плыть приходилось медленно, без единого всплеска, чтобы не привлечь внимания гитлеровских патрулей, ходивших по берегу.