Только вперед! До самого полного!

Вроде бы зло выкрикнул, и все же Максим уловил в его голосе фальшь, притворство и даже боль, растерянность.

Дядюшка Тоомас — дома; похоже, не выловлены и те, с кем он, Максим, казнил рыжего фельдфебеля. Значит… А значить это может только одно: Андреас, хотя и стал полицаем, никого не выдал!

Пришел к такому выводу — родилась мысль, что Андреас случайно оказался среди пособников фашистов, что в нем еще жива человеческая порядочность, и Максим решился на известный риск, он сказал:

— Ты, Андреас, сам должен понимать, что мне опасно торчать на дороге. А поговорить очень хочется… Может, отойдем под сосны?

— На засаду хочешь вывести?

— Зачем же тебя на нее выводить, если ты и сам добровольно попал в нее?

Это сказал Николай. Он как-то, непостижимо внезапно даже для Максима уже оказался вплотную к спине Андреаса; тот должен был своим затылком чувствовать его горячее дыхание. Подал голос Николай — из-за сосен выдвинулись Василий и Борис. С автоматами, готовыми без промедления стегануть очередями.

А Николай не дает опомниться, он дожимает не злым, а доброжелательным голосом:

— Карабинчик твой мы пока сами подержим. Чтобы ты ненароком глупости не сотворил.

— Предатель! — с ненавистью глядя на Максима, только и сказал Андреас, когда они остановились, уйдя в глубину леса километра на три.

— Предатель? Я предатель?! — от возмущения Максим даже задохнулся.

— Я, увидев тебя, мог выстрелить. Стреляю я хорошо. Но я не выстрелил. А ты…

— Между прочим, Андреас… Можно мне так тебя называть? — вмешался в разговор Борис. — Между прочим, Андреас, он заметил тебя раньше, чем ты его. Не забывай и того, что у него автомат, что, выходя тебе навстречу, он оставил его висеть за спиной. Подумай, почему Максим сам не стрелял и нас попросил этого не делать, хотя твою принадлежность к полиции, как говорится, за версту видно?

— Верил он тебе. И сейчас верит, — сказал Николай и улыбнулся Андреасу. — Ночами за лесом здесь наблюдение ведется? Как думаешь, если мы маленький костерчик запалим, его заметят?

Доброжелательность тона, каким было сказано все это, вроде бы окончательно обезоружила Андреаса, он ответил устало:

— Ночами только лесные бандиты не спят.

Они будто не услышали обидных слов, сноровисто разожгли костер, подогрели на его углях две банки говяжей тушенки, нарезали хлеба, и Николай предложил Андреасу, предложил как давнему знакомому:

— Садись с нами, поешь.

Тот попробовал отказаться, но Максим так решительно сунул в его руку свою ложку, а подогретая тушенка так заманчиво пахла…

Поели, закурили и снова завели разговор. Осторожный, без нажима; не только хотелось, но и необходимо было узнать точно, что заставило Андреаса стать полицаем, можно ли и в какой степени положиться на него. Он отвечал скупо, даже односложно. И тогда, вздохнув, Николай сказал:

— Что ж, Максим, действуй.

9

Максим не возразил, секунды не промедлил: едва прозвучали слова Николая, он встал, перекинул автомат на грудь, положил на него руки и ушел в черноту леса, утонул в ней.

Правда, Андреасу показалось, будто, уходя, Максим все же взглянул на него. С жалостью и большой укоризной. И еще — только сейчас он заметил, что начался снегопад; влажные снежные хлопья лениво падали из ночи и таяли, совсем немного не дотянув до красноватых язычков костра.

Ушел Максим, хотя и намека на это обронено не было, конечно же к отцу. Значит, тот скоро, в лучшем случае — завтра, явится сюда или в какое другое место, и тогда обязательно произойдет та самая встреча, которой Андреас так желал и одновременно боялся, зная крутой, непримиримый характер отца.

Многое бы он, Андреас, отдал, лишь бы никогда не случилось того, что сейчас уже в недавнем прошлом!

То, что теперь проклинал Андреас, началось вскоре после того, как казнили рыжего фельдфебеля и Максим с Ритой ушли из их дома, ушли в смертельно опасную неизвестность. Правда, первые дни все же были заполнены хоть тревожным ожиданием того, что предпримут боши в отместку за смерть рыжего. Те ничего не предприняли. Может быть, потому, что тела фельдфебеля так и не нашли, хотя, мобилизовав население, и прочесали ближайшие леса. Или поверили показаниям многих жителей поселка, которые в голос утверждали, что господин фельдфебель где-то в соседней волости имел любовницу и частенько уезжал к ней на несколько дней?

Так или иначе, но боши ограничились лишь тем, что вместо него прислали нового — веселого, улыбающегося, невероятно общительного.

Правда, отец, хмурясь, сказал, что боши нарочно внешне так спокойно отнеслись к исчезновению рыжего: дескать, пока не хотят особенно озлоблять местное население.

Однако и этот не разрешил рыбакам выходить в море!

А если и это нельзя, то чем же занять свое время молодому парню, у которого сил хоть отбавляй?