Только женщины

К десяти часам вечера об этом знала уже вся страна, и всюду значительное большинство молодого поколения не склонно было принимать всерьез опасность. Оно почти радовалось ей: тут пахло авантюрами, а молодость, ведь, не мыслит смерти в применении к себе, а лишь по отношению к другим.

— А знаешь, если эта дурацкая чума и вправду к нам придет… — говорил молодой человек лет двадцати двух, сидя с приятелем в буфете гостиницы «Коричневый Шарик».

Приятель высоко поднял ноги, поставил их на перекладину своего высокого табурета и подмигнул девице, стоявшей за прилавком.

— Ну? Так что будет тогда? Говорите же, — заинтересовалась буфетчица.

— Тогда, брат, тем, кто останется, будет лафа.

— Да, ведь останутся-то, говорят, одни только женщины, — возразила буфетчица.

— Ого! Вы, должно быть, не здешняя, — изумились молодые люди.

— Конечно, нет. Я лондонская. Вчера только приехала и не останусь долго, если у вас всегда так, как сегодня. За весь день не было и дюжины гостей; да и то придет человек, наскоро опрокинет стаканчик и уйдет — даже не посмотрит, какие у меня волосы: черные или каштановые.

Молодые люди оба немедленно же сосредоточили, свое внимание на хорошенькой белокурой головке так жестоко обиженной продавщицы.

— Ну, это вы напрасно. Я сразу заметил, что вы блондинка, поспешил заверить один из них.

Другой, до тех пор больше молчавший, вынул папироску изо рта и сказал: — Сейчас видать, что настоящий цвет — перекисью водорода такого не получишь.

Продавщица подозрительно воззрилась на него.

— Успокойтесь, деточка, он это без хитрости сказал. Дикки человек серьезный; притом же это по его части — он представитель оптовой торговли химическими продуктами.

Дикки серьезно кивнул головой и с видом эксперта повторил: — Я сразу вижу, когда цвет неподдельный.

— Вот это я люблю, когда человек смотрит не мимо, а не то, что у него перед глазами, — одобрительно заметила продавщица. И Дикки скромно принял комплимент, заметив, что у него уж такая работа: ко всему зорко присматриваться.

— А вот большинство мужчин слепы, как летучие мыши днем, — возразила продавщица и начала приводить такие примеры из личного своего опыта, что все трое увлеклись беседой и не особенно были довольны, когда она была прервана появлением нового посетителя.

Это был невысокого роста блондин с нафабренными и закрученными усиками. Он подошел к буфету с видом завсегдатая и удивился:

— Что такое? А где же Цилли? Вы, верно, здесь, недавно?

Продавщица, сразу распознав habitue, подтвердила, что она здесь всего второй день.

— А я целых два месяца здесь не был, — пояснил блондин и заказал «скотч». Он, очевидно, соскучился по хорошей компании, так как принес себе стул, уселся неподалеку от буфета и заговорил, обращаясь ко всем трем разом:.

— Я только сегодня вечером приехал из Европы. И, знаете, так рад, что вернулся, домой — сказать вам не умею, что там только творится!.. — Он повел левой рукой жестом ужаса и отвращения и залпом выпил полстакана виски.

Дикки приготовился слушать внимательно, в то же время не менее внимательно разглядывая во всех деталях костюм приезжего. Дикки слыл модником и должен был поддерживать эту свою новоиспеченную репутацию. Его приятель насупился и попробовал было продолжать приватный разговор с хорошенькой продавщицей, но эта молодая особа, понимая разницу между случайным посетителем и завсегдатаем, поощрила последнего приветливой улыбкой и возгласом:

— Так вы из Европы? Подумайте!

— Да, знаете, и рад, что выбрался оттуда. Два месяца ездили там по разным городам, больше все в Германии и Австрии — но последние две недели только даром тратил время. Никаких дел нет.

— Да что вы? — с серьезным видом удивился Дикки.

— Ах, вы это про чуму! — заметил его друг. — Она и так нам надоела до смерти. Уж сколько времени в газетах только об этом и кричат. Я бы хотел забыть о ней.

Блондин перегнулся вперед и поставил на прилавок свой пустой стакан. — Налейте, барышня, еще. — Вы говорите: надоела. Погодите — что еще будет впереди. Это прямо ужас. Если я расскажу вам, что я видел за последнюю неделю, вы не поверите.

— А вы лучше не рассказывайте, — я и так вам верю. Да и что толку заранее трястись от страха. Лично я убежден, что до Англии она не доберется. Иначе, она давно бы уже проявилась и у нас. Я думаю, что…

Он вдруг запнулся на полуслове, пораженный выражением лица блондина. Тот сидел с раскрытым ртом и неподвижно, пристально, стеклянными глазами смотрел мимо буфетчицы на аккуратно расставленные блестящие стаканы и бутылки разных форм. Лицо его было ужасно.

Буфетчица нервно вздрогнула и отодвинулась. Молодые люди оба вскочили с мест и перенесли свои стулья подальше. У всех троих мелькнула одна и та же мысль. — Этот чистенький, опрятно одетый блондин болен белой горячкой.

Атмосфера комнаты, из веселой, интимной, мгновенно стала тревожной и напряженной, полной недоумения и страха.

Наступило жуткое безмолвие; затем раздался звон стекла; блондин, державший в руке стакан, судорожно стиснул его так крепко, что стакан лопнул и осколки посыпались на пол;